Мерле и Королева Флюидия
Шрифт:
– Пройдемся немного?
– Серафин махнул рукой вдаль, где народу было совсем немного, а на поверхности чистой воды отражались редкие фонарики.
Мерле скорчила озорную гримаску:
– Хорошо, что мы не из высшего общества. Нашу прогулку бы осудили.
– Плевать нам на высшее общество.
– Я тоже так считаю!
Бок о бок, но не притрагиваясь друг к другу, брели они вдоль канала. Музыка становилась все тише и вскоре осталась где-то позади. Вода ритмично плескалась о каменные бока канала. Где-то над ними на чердаках и
– Тебе приходилось ловить зеркальных духов?
– спросил Серафин через некоторое время.
– Духов? Ты думаешь, это духи живут в зеркалах?
– Мастер Умберто говорит, что там души людей, которых Арчимбольдо заколдовал.
Мерле рассмеялась: - Ты ему веришь?
– Нет, - серьезно ответил Серафин.
– Я сам больше их всех знаю.
– Но ты же ткач, а не зеркальщик.
– Я только два года как ткач. А раньше по всей Венеции мотался, везде побывал.
– Родители у тебя есть?
– Откуда мне знать. Покамест они меня не искали.
– Но ты ведь и в приюте не жил.
– Нет. Я жил на улице. Как уже сказал, - везде и всюду. За это время много чего узнал и повидал. Не каждый знает...
– Как крыс потрошить до того, как их жарить?
– не удержалась Мерле.
Он состроил смешную рожу.
– И это тоже. Но не только.
Мимо них пробежала черная кошка, повертелась вокруг и ни с того ни с сего прыгнула на Серафина. Но без всяких враждебных намерений. Напротив, она удобно устроилась у него на плече и заурчала. Серафин не шикнул на нее, а стал ласково поглаживать.
– Ой, да ты вор!
– ахнула Мерле.
– Только воры дружат с кошками.
– Потому что мы - бродяги, - улыбнулся он.
– У воров и у кошек много общего. А кое-чем мы помогаем друг другу.
– Он вздохнул.
– Но ты права. Я рос среди воров. В пять лет уже стал членом гильдии, а потом и мастером.
– Мастер-вор!
– Мерле не могла прийти в себя от изумления. Мастера воровской гильдии были самыми искусными карманниками Венеции.
– Но тебе ведь нет и пятнадцати!
Он кивнул.
– В тринадцать я уже бросил гильдию и поступил в услужение к Умберто. Такой, как я, ему очень нужен. Не каждый может ночью влезть в окно любого дома и доставить дамам заказанное платье. Ты наверно знаешь, что многие мужья запрещают своим женам иметь дело с Умберто. Слава у него...
– ...плохая?
– В общем, да. Его платья делают людей стройными. Какой женщине хочется, чтобы ее муж знал, что на самом-то деле она - бочка винная. Говорят об Умберто немало плохого, а работа приносит ему хорошие барыши.
– Но ведь мужья все равно видят правду, когда их жены...
– Мерле чуть смутилась.
– Когда они раздеваются.
– Жены умеют мужьям голову заморочить. Свет погасят или чем-нибудь напоят. Женщины хитрее, чем ты думаешь.
– Я тоже женщина!
– Да, года через два.
Она
– Мастер-вор Серафин, я не думаю, что ты так хорошо знаешь женщин, чтобы так говорить, хотя и знаешь, где они свои кошельки прячут.
Черная кошка зашипела на Мерле с плеча Серафина, но Мерле на нее не взглянула. Серафин шепнул что-то кошке на ухо, и та успокоилась.
– Я не хотел тебя обидеть.
– Он в самом деле опешил от ее взрыва негодования .
– Правда, не хотел.
Она испытующе взглянула на него.
– Ну, ладно. На первый раз прощаю.
Он склонился перед ней так низко, что кошка, испугавшись, вцепилась ему в рубашку.
– Моя вам глубочайшая благодарность, милостивая госпожа.
Мерле отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Когда она снова посмотрела в его сторону, кошки уже не было. Там, где коготки впивались в его плечо, на рубашке краснели кровавые пятнышки.
– Больно было?
– спросила она озабоченно.
– А что больнее? Когда зверек царапает или когда человек кусает?
Она предпочла промолчать. И быстро пошла вперед. Серафин поровнялся с ней.
– Ты собирался мне рассказать про зеркальных призраков, - сказала она.
– Разве я собирался?
– Тогда бы ты о них не заговорил.
Серафин кивнул.
– Верно. Только...
– Он вдруг умолк, остановился и прислушался к ночным шорохам.
– Что там?
– Пш-ш, - прошипел он и мягко приложил палец к ее губам.
Она старалась хоть что-нибудь расслышать в темноте. В узких переулках и на водных улицах Венеции часто раздаются странные звуки. В тесных проемах между домами любое звучание искажается до неузнаваемости. Лабиринт переулков и тупиков выглядит по ночам вымершим, одинокие прохожие предпочитают в такие часы главные городские дороги, так как бандиты и убийцы облюбовали кварталы города. И когда среди обветшалых домов порой раздаются крики, стоны или просто поспешные шаги, гулкое эхо тут же передается дальше, многократно повторяясь и видоизменяясь. Если Серафин в самом деле услышал что-то из ряда вон выходящее, это еще ничего не значило: опасность могла поджидать за поворотом, но могла таиться далеко отсюда.
– Солдаты!
– еле слышно сказал он, схватил за руку не успевшую опомниться Мерле и быстро потащил ее к одному из тех крытых проходов, что строились в Венеции поверх многих узких каналов и где ночью темно, как в преисподней.
– Ты уверен?
– прошептала она ему почти в щеку и почувствовала, что он кивнул.
– Двое верхом на львах. За углом.
Через минуту она увидела двух гвардистов в мундирах, с мечами и ружьями, сидевших на серых базальтовых львах. Цари природы медленно прошли со своими всадниками мимо входа в деревянный туннель. Они двигались с удивительной грацией. Львы были высечены из тяжелого камня, но ступали мягко, как домашние коты. При этом их когти, острые, как клинки, оставляли на мостовой глубокие царапины.