Мерлин
Шрифт:
— Это Игерна, его дочь, — сообщил Утер. — Дивной красы создание, не правда ли?
Я вытаращил глаза. Чтобы Утер, да так выражался?
— И впрямь, очень мила, — заметил я. — Однако Аврелий ждет. Что вас задержало?
Утер пожал плечами и ответил так, словно это все объясняет:
— С нами была девушка.
Девушка! Несмотря на всю ее красоту, я не замечал в ней особой хрупкости. Напротив, она выглядела цветущей и, как мне показалось, прекрасно перенесла дорогу.
— Пеллеас рассказал мне про нападение.
— Нападение? —
— Ладно, Аврелий ждет. Вы пропустили коронацию.
Утер ответил беспечно:
— Могли бы — успели. Он зол?
— По правде сказать, — отвечал я, — он скорее всего еще не понял, что вас нет. Если поторопитесь, может и вовсе не заметить.
— Тогда поспешим, — спокойно отвечал Утер. — Однако, Мерлин, видел ли ты когда-нибудь такую красавицу? Видел ли когда-нибудь такие глаза?
Последний из спутников Горласа проехал в ворота.
— Езжайте, я подожду, пока вернутся ваши люди.
Не знаю, слышал ли меня Утер, потому что он без единого слова поворотил коня и потрусил за Горласом.
Долго томиться мне не пришлось. Один из людей Утера подъехал к воротам почти сразу. Я велел ему дождаться остальных и запереть ворота, как только все въедут в город.
Покончив с этим, я торопливо вернулся во дворец. Празднество продолжалось. Утер приказывал конюхам, чтобы те увели лошадей. Игерна и Горлас стояли чуть поодаль, поглядывая на веселье. Костры рвались в небеса, пиво из подвалов правителя текло рекой под стать всеобщему ликованию.
Отсвет костра упал на лицо девушки, и я смог разглядеть черты, пленившие Утера. Ей, наверное, было лет пятнадцать. Высокая, стройная, она изящно держала хорошенькую головку. В ней не наблюдалось угловатости, свойственной этому возрасту, напротив, угадывалась ранняя, не по годам, зрелость. И внешность не обманывала: жена Горласа умерла, когда девочка еще не выросла из пеленок, и ее сразу растили первой дамой королевства.
Все это я узнал позже, тогда же увидел лишь миловидную девушку, чья улыбка легко сводила мужчин с ума.
— Вас объявить? — спросил я Горласа.
— Нас что, не ждали? — в сердцах отвечал он, затем повернулся и узнал меня. — А! Это ты, Мерлин... — Мои имя прозвучало в его устах как ругательство. Он еще раз тихо чертыхнулся и наконец выдавил: — Как сочтешь нужным.
Да, Горлас не питал ко мне любви. Однако он уважал меня и, без сомнения, немного боялся — как всякий вельможа боится приближенных к королю особ.
— Тогда подойдем вместе, поскольку... — начал я.
— Я их проведу, — сказал Утер, протискиваясь между нами. Он взял Горласа под руку и, развернув, повел через двор. Я видел, как все трое прошли между двумя кострами в отблесках дрожащего пламени. Игерна легко ступала между Утером и Горласом. Внезапно все остановилось в моих глазах, звуки и движение замерли. Осталось лишь жуткое видение впереди: Игерна меж двух королей.
Вот она, безымянная опасность, которую я чуял утром! Игерна!
Конечно, она ни о чем не догадывалась. В ней воспитали не только благородство, но и добродетель. По природной невинности она не пользовалась своей красотою в корыстных целях, как это свойственно не столь совестливым женщинам. Будь она годом-двумя старше — и весь мир мог бы сейчас рухнуть.
Я, спотыкаясь, двинулся за ними. Они как раз вступили в зал и приблизились к Верховному королю. Утер встал сбоку от брата. Аврелий приветственно похлопал его по спине — полагаю, до сего мига Верховному королю было не до брата — и вложил ему в руку чашу. Утер принял чашу, отпил и передал ее Горласу. Тот, отпив, принес клятву верности Верховному королю.
Тут взгляд Аврелия упал на Игерну, и он улыбнулся. Все его существо переменилось. Может быть, дело было в упоении торжеством, или в игре света на ее лице, или в зове юности, или просто в выпитом вине. А может, в чем-то другом... Однако я видел, как с этого первого взгляда зажглась любовь.
Увы, это видел не только я!
Утер напрягся всем телом. Будь он дикобразом, он бы ощетинился. Улыбка застыла на его лице, свет в очах потух. Он словно съежился на глазах, стоя в тени брата.
Кажется, Аврелий отпустил какую-то любезность. Игерна потупилась, мотнула головой и рассмеялась. Горлас положил руку дочери на плечо и легонько подтолкнул ее вперед. Вероятно, никто другой не заметил этого жеста, но я видел его и уловил скрытый смысл: Горлас предлагал свою дочь Верховному королю.
И Аврелий, бедный слепой Аврелий, не замечая брата, принял ее всем сердцем. Он протянул Игерне чашу и задержал ее пальцы в своих. Игерна робко взглянула на Утера.
Этот взгляд мог бы многое спасти, но Утер отрешенно смотрел прямо перед собой, словно ему одним ударом снесли голову и он сейчас рухнет.
Аврелий наклонился и что-то зашептал на ухо Игерне. Она робко улыбнулась. Аврелий запрокинул голову и рассмеялся. Долее терпеть было невозможно; Утер повернулся на каблуках и быстро затерялся в толпе. Игерна неуверенно посмотрела ему вслед и протянула дрожащую руку, словно хотела его удержать, но было поздно. Утер исчез, Аврелий снова заговорил, и Горлас, высоко подняв чашу, светился от удовольствия.
Я испытал такое чувство, словно собственная лошадь лягнула меня в живот или пол поплыл под ногами, как будто я выпил мощное снадобье, смешавшее мои чувства. Зал вращался, все превратилось в шум и колючий свет. Внезапно рядом возник Пеллеас.
— Что случилось, хозяин? Вам плохо?
— Уведи меня, — сказал я. — Я задыхаюсь.
В следующий миг мы стояли на улице. Воздух был холодный и чистый. В голове прояснилось, я снова видел и слышал все, но тошнотворный ужас не отступал. Что потеряно? Важнее: что еще можно спасти?