Мерло красное или Мурло страстное
Шрифт:
Я могла радоваться уже только этому, но мне повезло вдвойне. Раиса и судя по всему ее подруга, блондинка с пухлыми губами обсуждали клуб и собственные наряды и медленно скатились к личности Дмитрия Дьюко:
— Не понимаю, как ему может нравиться этот цыплятник? Ни одного мужчины представительного вида …
— Разве у тебя уже нет представительного мужчины? — ухмыльнулась подруга. — Или ты решила их коллекционировать?
— Лишним такой никогда не будет. А что здесь…!O! Сплошь малолетки, живущие на малые доходы. — Заявила не менее малолетняя
— Это место его ностальгии, — ответила подруга, закуривая, — ты же слышала, что он сюда с той бывшей ходил, чтобы набраться вдохновения.
— Чему здесь набираться? — фыркнула Раиса. — И какое, нафиг, вдохновение он собирается поймать?
— Ранее получалось и неплохое, был бы он таким продвинутым сейчас.
— Ой… да заткнись! — на эту грубость блондинка лишь хохотнула и взяла дольку киви с тарелки.
Раиса затянулась дымом сигареты и, кривя губы, выдала:
— Можно подумать раньше у него что-то получалось. Унылое га… по бешеным ценам.
— Он взял европейское направление… И как ты можешь так говорить?
— Могу… А что в Европе серости мало? Да у них неплохие ткани, но я не видела нормальных лекал… А эти их штаны до уровня голени… и стоптанные балетки на липучках… Какая гадость.
— Он и сам не рад. Но что поделаешь…
— Так пусть продумывает, а не копирует. За копии никто не платит. Кому нужные его душевные терзания, творческий кризис и серость?!
— Для этого у него есть ты, великая муза!
— А с чего мне вдохновлять, если ни хрена он не может. Импотент долбанный! Тоскует по той, и отмораживается как придурок в этом клубе какую неделю подряд. Задолбал он меня…
— Как?! — охнула ее подруга, и я тоже удивилась.
— Нытьем задолбал! Слышала бы ты как воркует с фоткой той коровы…
И вот тут из темного угла моей кабинки на улицу рванул взбешенный мужик. Когда он попал на свет, узнала в разгневанном слушателе знаменитого Дмитрия Дьюко. Как я не заметила широкоплечего парня под 170 см роста и не услышала его дыхания или шороха одежды неизвестно, но вот сейчас каждое его слово для Раисы я слышала хорошо…И мне стало очень жаль девчонку. Можно было не оглядываться на происходящее в соседней кабинке, чтобы понять, он своей обоснованной отповедью в защиту чести бывшей подруги добился слез у новоявленной музы.
Это длилось не более 35 секунд, но под конец «лжемуза» дрожащим голосом закричала:
— Да пошел ты! И она…
— Закрой пасть! И проваливай! — он так гаркнул, что и я закрыла рот и поспешила тихо уйти. Но в дверях кабинки столкнулась с Дьюко, невольно пришлось отступить и сесть на прежнее место. Он рухнул на противоположное сидение, вытянув вперед ноги:
— Тоже проваливаете?
— Вообще-то искала вас. Но вышло, что не вовремя…
— Во время. — Хмыкнул Дмитрий взлохматив густую черную шевелюру. — Хотите провести вечер вместе?
— Мне тридцать пять, остыньте.
— Мне двадцать семь, хочу залиться, а не остыть. —
— Почему залиться? — я вспомнила о показе, который пройдет через два дня и тихо заметила, — вам предстоит много работать.
— А вы не слышали? Я потерял свою музу…
— Вы нашли ей интересную замену.
Услышав меня, Дмитрий тяжело выдохнул:
— Глупую замену. Очень глупую.
Мысленно подумала о том, что глупее он сам. Мужчины, не ценящие тех женщин, которые их долгие годы вдохновляли и поднимали на ноги, вырвавшись в свободное плавание, как блуждающие айсберги в океане. Пришвартовать невозможно, отогревать бессмысленно.
К этому моменту ему принесли заказ: бутылку коньяка, пару стопок и фруктовую нарезку. Он разлил напиток по стопкам и чокнувшись с «моей» выпил, закусывая лимоном, поморщился:
— Зря я с ней так…
— С девушкой? — я претворилась незнающей овечкой.
— Не с этой…! — выдохнул зло и закашлялся. — С Верой.
— Прошлые отношения были долгими?
— Слишком, — Дмитрий опрокинул в себя и вторую стопку. — Я привык к ней.
А в телевизионном интервью говорил, что любит, ценит и жизни без нее не представляет. Хорошая у него память — короткая.
— Вы привыкли или все-таки любили?
Молчит. В нашей кабинке он просил не включать свет, и сидя во мрак теперь, я не видела его лица, но более чем уверена, сейчас он хмур. На молчание дала ему еще несколько минут, прежде чем тихо заметить:
— Что вам стоит ее вернуть? Гордость не позволяет? — Он не ответил, лишь крепче сцепил пустую рюмку в руках. — Дим, поверьте, она не просто так была рядом. Женщины не получая отдачи, могут годами поднимать на ноги мужчину только по одной причине…
— Видят выгоду.
— Любят. Выгоду видит Раиса. — Он поднял на меня удивленный взгляд. Затем подобрал ноги и застыл, словно почуял беду, исходящую от меня.
— Знаете это как в анекдоте: «встречаются два банкира, один говорит другому:
— Я развожусь.
— Как так? — спрашивает второй.
— Решил пошутить вчера. Приезжаю домой взмыленный, бледный говорю жене я банкрот, дом, машины, квартиры описывают, счета закрыты…
— И что?
— Утром просыпаюсь, а в доме ни жены, ни ее вещей нет. Сам подумай, ну зачем мне жена без чувства юмора»
Дьюко улыбнулся и медленно откинулся назад.
— Вы не пасуйте. Она терпела мучения вашего таланта и поддерживала все первые показы, потому что очень любила вас. — Прокололась я, но вида не подала, продолжила уверенно. — И давайте честно, не решись вы сами на разрыв, она бы и далее поддерживала и вдохновляла. Я права?
— Ну…
— Верните ее. Ваш магазин, ателье и показы… ваша гордость — это целиком и полностью ее заслуга. Даю сто процентов, подтолкнуть вас в направлении дизайна удалось только ей, так бы и продолжали пуговицы на фабрике «Одема» в Тирасполе пришивать.