Merry dancers: продолжим?
Шрифт:
Аврора наблюдала из-за стекла за тем, как санитар вошел в специально оборудованную палату и усадил больного на приготовленный стул. Следом с подносом, на котором стоял один-единственный флакон с зельем и пустой стакан, вошёл медик. Проверив зрачки пациента, он взял флакон и откупорил крышку.
Аврора видела, что стоящий рядом с ней дедушка заметно нервничает, постоянно поправляя очки, на его виске едва подрагивала жилка. Тут же на стуле сидела безутешная супруга аврора — женщина лет за сорок, нервно перебирающая поля шляпки, лежавшей на коленях. В тёмные пряди её волос пробрались ниточки седины, а меж бровей залегла слишком глубокая для её возраста морщина. Отчаявшись вернуть мужу память, она согласилась на эксперимент с новым зельем, полагаясь на него, как на последнюю надежду. Аврора и сама
Убедившись, что мистер Хедли проглотил зелье, медик засёк время по наручным часам. Дедушкой было просчитано, что требуется как раз около десяти минут, прежде чем зелье должно подействовать. Настенные часы в комнате ожидания тикали слишком медленно, и в какой-то момент Авроре показалось, что они пошли вспять, да и миссис Хедли будто бы ощущала нечто подобное — она что-то тихо бормотала себе под нос, словно молилась.
После случайного всплеска воспоминаний Аврору одолело непреодолимое желание наконец попробовать зелье, финальный вариант которого, казалось, вот-вот будет найден. Образ человека в маггловском доме Уидмора, чьё лицо было словно исчиркано чернилами, с того дня непрестанно терзал её в ночных кошмарах. Это лицо она стремилась увидеть больше всего на свете, тогда ключ к тайне сообщника убийцы будет найден.
Напряженное ожидание было прервано, когда Хедли дёрнулся на стуле и неожиданно проморгался, его супруга вскочила на ноги и приникла к стеклу, разделяющему палату и комнату ожидания — бедная женщина уже и не чаяла увидеть хоть какую-то реакцию. Медик прощупал пульс больного и, судя по движению губ, попросил санитара отойти. Все с трепетом ожидали следующей реакции подопытного — в его взгляде появилась осмысленность, Хедли неожиданно встал со стула и огляделся по сторонам.
— Миссис Хедли, туда нельзя! — но Альбус Дамблдор, направивший палочку в сторону двери, помедлил.
Женщина, бросившаяся в палату, остановилась на полпути и скорбным взглядом попросила у него разрешения. Сердце Альбуса не выдержало, и после его кивка она с благодарностью улыбнулась и открыла дверь.
Аврора вошла вслед за дедушкой, но осталась возле двери, тихо наблюдая за происходящим.
— Кто вы? — хриплым после долгого молчания голосом спросил мистер Хедли у медика, мазнув взглядом по супруге.
— Ты не узнаешь меня, Стю? — было видно, с каким трудом ей удаются слова. — Стю, это я, Дафна, твоя жена.
— Простите, мэм, но я впервые вас вижу. Где я?
Несмотря на то, что муж не признал её, она счастливо улыбнулась, впервые за десять с лишним лет услышав его голос. Аврора тихо стояла в сторонке, сжимая кулаки изо всех сил. Несмотря на первую удачу, она понимала, что зелья ей не видать ещё очень долгое время, однако оставшийся на столе флакончик, про который забыли окрыленные невероятной удачей участники эксперимента, не мог не привлечь к себе её внимание. Всего пара шагов отделяла её от заветного ключа…
*
Барбикан — http://www.destination360.com/europe/uk/london/images/s/barbican-centre.jpg
Балдеворт — от англ. bald — лысый, плешивый, оголённый, и worth — ценность; значение; достоинство.
========== Ещё одна загубленная душа ==========
— Леди Малфой, у вас большой опыт в проведении подобных мероприятий, в одиночку я бы вряд ли справилась, — Садалсууда говорила вполне искренне, она, похоже, вообще была женщиной, не склонной к лести — по крайней мере, так показалось Авроре. — За время отсутствия в обществе я растеряла все навыки ведения таких дел и уже не чаяла когда-нибудь вернуться. Приятно перестать быть изгоем, — она отпила шампанского, оставив на ободке фужера след бежевой помады. — Не о таком будущем для своих детей и для себя я мечтала, когда выходила замуж за Гордона…
Аврора с сожалением посмотрела
Садалсууда выглядела старше своего возраста, видимо, из-за душевных переживаний, перенесенных в период войны и последующие годы изгнания. Тревожные складки меж бровей и заметно опустившиеся уголки губ — как следствие всех переживаний. Но сейчас миссис Лестрендж почти воспряла духом и больше не смотрела на мужа, несомненно, испортившего ей лучшие годы жизни, с ненавистью, хотя до сих пор побаивалась его и немного презирала. Гордон Лестрендж, в отличие от жены, был красив, он как магнитом притягивал взгляды женщин, несмотря на все витавшие вокруг его семьи слухи. Его пронизывающие насквозь карие глаза казались романтичными даже Авроре, если бы не жестокость во взгляде и не этот резкий изгиб волевых бровей. Смуглая кожа и тёмные волосы, тронутые на висках ниточками седины, придавали его внешности арабскую нотку; вполне возможно, что родственники с Востока всё же имелись. Старший сын и дочь Гордона были похожи на него как две капли воды, и только Рудольфус с его синими глазами и бронзовыми волосами выделялся из семьи, однако ничего общего с Садалсуудой не имел, разве что нос и, быть может, форму подбородка. Аврора узнала, что Руди — вылитый дед по отцовской линии и, конечно же, между прочим поинтересовалась и другими Лестренджами… Глория Уидмор оказалась родной сестрой Альферанца Лестренджа — двоюродного брата Гордона по отцовской линии, а в родстве Джеки с веткой Альферанца сомневаться не приходилось… Могло показаться, что Руди сын не Гордона, но его брата…
Лестренджи сразу же нарисовали своё генеалогическое древо в новом особняке в Беркшире, и Садалсууда, неоднократно приглашавшая Аврору в гости, невольно поведала обо всех родственниках, однако подходящей кандидатуры на роль отца Джеки не нашлось. На древе не нашлось мужчины подходящего возраста и внешности, отправившегося в мир иной в тот же временной промежуток, когда, по словам Джеки, умер её отец. Возможно, за связь с магглой его просто отсекли от рода, однако… Интуиция постоянно заставляла взгляд натыкаться на двигающееся изображение Альферанца Лестренджа, чей старший сын был младше Джеки всего на четыре года.
Аврора, слушая негромкую речь Садалсууды об украшении, которое ушло с молотка за бешеные галлеоны, с грустью подумала, что ей в следующем году стукнет тридцать, а со смерти Джеки минуло почти двенадцать лет. Тайна её рождения так до конца и не открылась, как и не вернулись воспоминания Авроры о жизни до января тысяча девятьсот сорок четвертого года. За семью печатями, спрятанный от глаз в дупле дуба на речке, протекающей через территорию Малфой-мэнора, хранился заветный флакон с зельем, выкраденный прямо из-под носа у дедушки и медиков, и замененный на идентичную фальшивку, которую она якобы случайно разбила во время того эксперимента. Несмотря на непреодолимое желание узнать лицо того таинственного человека, Аврора на самом деле всё еще не могла решиться. У мистера Хедли наблюдались всплески воспоминаний, он уже узнавал свою жену, но пока не мог вспомнить имени сына — такие впечатляющие результаты обещали вскоре вывести зелье на общедоступный уровень.
— Ах, вот и Том, — Садалсууда и представить не могла, что имя помощника мужа, сделавшего для их семьи бесспорно много, для Авроры было сродни скрежету вилки по стеклу. — Прекрасный юноша, такой одарённый и, что немаловажно, красивый. Адара с юных лет мечтала выйти за него замуж, жаль, что мальчик оказался полукровкой, — искренне посетовала она, наблюдая за довольно милой беседой парочки немного поодаль. — Он, наверное, всё ещё неравнодушен к нашей девочке…
— Полукровкой? — Аврора удивлённо уставилась на женщину, предавшуюся неисполнимым мечтам о, вероятно, первой любви дочери. — Разве он не магглорожденный? — она никогда не спрашивала его о приютском прошлом и не вдавалась в подробности о том, кем могли быть его родители; и почему-то сама для себя решила, что Том магглорожденный. — Он ведь вырос в маггловском приюте…