Мертвая сцена
Шрифт:
Войдя в до боли знакомый следовательский кабинет, я тотчас узнал того второго, кто там находился:
– Фигуркин!
– Устин, – приподнялся мне навстречу нелепый увалень. Никогда я не был так рад его видеть, как сегодня.
– Как-как вы сказали? – опешил следователь. – Как вы назвали подследственного?
– Устин, – повторил Фигуркин.
Следователь от изумления тоже встал.
– То есть… как это? – растерянно произнес он, во все глаза глядя на Фигуркина.
– Да вот так: Устин, – в третий раз назвал меня моим именем драгоценный недотепа. – Устин Уткин.
У следователя даже
А затем я проснулся.
Увы, сон не оказался вещим. Мне приснилось то, что должно было произойти в реальности. Но я, по-видимому, попал в какой-то ночной кошмар, от которого все никак не могу пробудиться.
В общем, произошло следующее. Следователь действительно вызвал Фигуркина, но тот пришел не утром, как мне снилось, а лишь после обеда. Тем не менее в кабинет к следователю я, как и во сне, вошел с полной уверенностью в том, что сейчас выяснится моя личность – и мое дело примет совсем другой оборот. Опять же, точь-в-точь как во сне, я сразу узнал Фигуркина. Он даже сидел на том самом месте, что и в моем сне.
Но совпадения на этом закончились. Как только Фигуркин увидел, в свою очередь, меня, он тут же отвел глаза. В моем мозгу моментально мелькнула мысль, что это не предвещает ничего хорошего.
– Товарищ Фигуркин, – обратился следователь к моему калечному (в творческом плане) коллеге. – Посмотрите внимательно на подследственного. Вы его узнаете?
Фигуркин бросил на меня короткий несмелый взгляд, тут же снова отвел глаза – и перевел их на следователя:
– Узнаю.
Мое сердце забилось сильнее. Сейчас, сейчас он скажет, кто я на самом деле. А глаза он отводит понятно почему. Думает, что я убийца. Ха-ха.
– Так кто же этот гражданин? – небрежно кивнул следователь в мою сторону.
– Это гражданин… – начал Фигуркин и сглотнул: – Гражданин Носов, – еле слышно прошептал он.
– Что?! – напротив, заорал я. – Фридрих, опомнись! Что ты несешь?
– Тихо, Носов! – Следователь стукнул кулаком по столу. – Все, опознание произведено. И я вам этого не забуду, учтите. Вы последовательно пытаетесь превратить следствие в фарс! Но на этом хватит!
– Нет, это не я устраиваю фарс! – со злостью парировал я. – Это вас водят за нос, как вы не поймете… Я не знаю, что Алла наговорила этому идиоту, – ненавидящим взглядом посмотрел я на Фигуркина, – но только он, как и она, нагло лжет вам в глаза! А вы и верите!
– Молчать! – вне себя от ярости крикнул следователь. Я еще никогда не видел его таким. – Товарищ Фигуркин, – совсем другим тоном обратился он к подлецу, – я приношу вам свои извинения за беспокойство и за то, что вам пришлось выслушать эти оскорбления… Наш подследственный, видите ли… Скажите, вы же с ним вместе учились?
– Да, – кивнул Фигуркин. На этот раз его голос зазвучал увереннее, поскольку в данном случае он сказал правду.
– И что – во время учебы он был такой же?
– Он был… – снова замямлил Фигуркин. – Извините, я не помню, – в конце концов с виноватым видом развел он руками.
– Впрочем, это уже неважно, – махнул следователь рукой. – Сейчас уведут
В дверях появился старшина, и я встал со стула.
– Фигуркин, я тебе этого никогда не прощу, – прошипел я напоследок.
Эта сволочь снова отвернулась, а следователь опять фыркнул:
– Замолчите вы уже, Носов… Вы бы знали, как я рад, что больше вас не увижу, – добавил он с явным облегчением.
Пока я шел до своей камеры, то вроде бы еще не понимал, что случилось. Но лишь только за мной заперли дверь, я ощутил такой ужас, который не испытывал еще никогда в жизни. Я и представить себе не мог, что хоть с кем-то могут поступить так, как поступили со мной. А уж то, что так поступят не с кем-нибудь, а именно со мной, доселе не могло привидеться мне даже в гриппозной горячке…
Морально я уже готовился к суду. Может, там наконец все выяснится? Ведь кто-то из моих знакомых должен прийти на суд. Кто-то кроме Аллы и Фигуркина…
Понятно, все думают, что я мертв. И что меня убил бывший однокашник Носов. Вот и любопытно, придет ли кто-нибудь поглазеть на этого Носова? Как бы мне ни хотелось, эта возможность, пожалуй, маловероятна. Допустим, я узнаю, что моего коллегу убили. Пойду ли я на суд над его убийцей (если только меня не вызовут как свидетеля)? Ответ: конечно, нет. И думаю, что так ответит любой нормальный человек. Так что даже на суд особо рассчитывать не приходится. Разве что в Фигуркине там взыграет совесть… Но нет, для него обратной дороги нет. Равно как и для Аллы.
Однако на следующий день после паскудного «опознания», совершенного Фигуркиным, ко мне все-таки направили психиатра. Видимо, следователь не смог до конца выдержать твердость характера и вновь проявил мягкотелость. Или, может, какой-то вышестоящий начальник настоял на экспертизе.
– Здравствуйте, – со слабым подобием улыбки сказал вошедший в мою камеру пожилой человек в очочках. – Меня зовут Филипп Филиппович. А вас как?
– Устин Ульянович, – ответил я ему в тон.
– Что ж, давайте разберемся в этом, – вздохнул Филипп Филиппович, присаживаясь на табурет.
– В чем именно? – усмехнулся я, по-прежнему лежа на нарах.
– В том, действительно ли вас зовут Устин Ульянович.
– Понятно, – выдохнул я. – Вы психиатр?
– Как вы догадались? – вскинул брови Филипп Филиппович.
– Доктор, – произнес я, тоже принимая сидячее положение, – вы пришли проверить, являюсь ли я ненормальным, верно? Но, кажется, о моем слабоумии речь не идет, так?
– К чему это вы? – не понял врач.
– Ну кем вы еще можете быть, если не психиатром? Тут и ребенок сообразил бы.
– А, вот вы о чем, – наконец уразумел Филипп Филиппович. – Да, вы правы, слабоумным вас действительно не назовешь. Это я понял еще по вашему делу.
– А со следователем тоже беседовали?
– Безусловно.
– И вы согласны с его версией?
– Версией чего?
– Того, что я не тот, за кого себя выдаю.
Доктор замялся:
– Мм… собственную оценку мне выносить еще рано…
«А может, это мой шанс?» – немедленно подумал я и решил дополнительно прощупать доктора.