Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Милое дитя, — ответил я, — у нас, гадких старикашек, есть свои гадкостарикашкинские дела. Ты еще слишком юна и невинна, чтобы знать о них.
— Тьфу на тебя. Они у мадам.
— Кто? — за этой суетой я обо всем забыл.
— Наши вирпы, потасканный ты склерозник! Альцгеймер с Паркинсоном уже обнимают твои старческие плечи?
— Отнесу эти инсинуации на твою младенческую эмоциональность. Смени памперс, выплюнь соску и рассказывай.
— Пока ты тешил свой маразм, я все разведала. Эти две дурынды решили сделать нам приятное и заодно развлечься.
— Да, у моей креатив так и брызжет, — согласился я. — И что они учинили?
— Влезли в особняк мадам Мерде. Хотели похитить мою… Ту, кто так похожа на мою мать.
— Судя по всему, что-то пошло не так.
— Определенно. Твоя вертихвостка тихо вскрыла все двери и прокралась до места, но…
— Твоя толстожопка все испортила?
— У танков, знаешь, со стеллсом не очень, — огрызнулась Клюся. — Зато она потом устроила в коридоре Фермопилы, в одиночку положив почти всю охрану.
— Почти.
— Почти, — вздохнула Клюся. — В общем, они попались.
— И что хочет мадам?
— Удивишься — некоего Антона. Желает, чтобы я подала ей на блюде ваше старопердейшество.
— Ну что же, она хотя бы не педофилка, раз отпустила тебя.
— Геронтофилия тебе милее?
— Это дань уважения к возрасту. Так зачем я ей нужен?
— Почем я знаю? Может, хочет записаться к тебе во внучки. Я все равно отказалась.
— А почему?
— Пожалела твои седины, разумеется, — отвернувшись, буркнула Клюся.
— Эй, это же игра, не забывай.
— Я помню. Можно подумать, есть разница.
— Слушай, раз я ей так нужен — пойдем, спросим зачем. Типа ты меня привела. Ничего она мне не сделает, я же фиктор.
— Давай не сейчас, а? Только без меня не ходи!
— А что так?
— Я с полуночи играю. Отсидела всю жопу, а еще хочу есть, пить, писать и спать одновременно.
— Одновременно не надо. Ладно, отдыхай. Без тебя не пойду.
— Пока, старый хрен!
— Увидимся, мелочь пузатая.
Забавненько.
— Эльку не обижай! — строго сказал мне Петрович по видеочату, как только я вышел из игры.
— Наябедничала? — спросил я.
— Поставила в известность.
— Твоя Элька сама кого хочешь обидит.
— У нее сложная биография.
— Откуда у нее биография? — удивился я. На вид Элине максимум двадцать пять. — Детские травмы? В садике на голову горшок надели?
— Какой еще горшок? — поразился Петрович.
— С говном. Как через уши затекло, так в голове и осталось.
— Ты что, до сих пор не допер? Реально?
— До чего? — подозрительно спросил я.
— Что она вирп?
— Как? То есть…
— Ты тормоз, — констатировал Петрович. — Ручной. Трансмиссионный.
— То-то я смотрю, она такая вся…
— Какая есть. Я рисовал.
— Так это твой вирп?
— Нет — и да.
— У вас всё сложно?
— У нас все долго. Я же геймдев еще с тех пор, как по экрану
— Нет.
— И никто не помнит. Не взлетело. А эрпэгэшечка была знатная. Мой первый и последний инди-проект. Эльку я для нее нарисовал — она там была отчаянной оторвой. Я в нее столько харизмы влил — ну, насколько тогдашние технологии позволяли, — что мне поклонники игры в любви к ней пачками признавались. Ну, как «пачками»… Их и было-то… Игры я делать умел, а вот продавать их — нет. Прогорел быстро. Тут-то «Кобальты» и подвернулись. Я Эльку с собой туда унес. Клариссу еще, подружку ее. Пиратскую капитаншу. Найти бы того шутника, кто ей фамилию в сценарий прописал… Ну да ладно. Так вот, Элька и стала первым вирпом «Кобальта» — а чего изобретать велосипеды, если она уже есть? Но она не мой вирп. Она вообще вирп. Сначала была просто видеоаватаром автоответчика техподдержки. Клиенты так западали на ее сиськи, что забывали, зачем звонили. А потом, когда пошли самообучающиеся ИИ-модули, на ком их было испытывать, как не на ней? В общем, теперь она практически полноценный сотрудник. Во всяком случае, мало кто догадывается, что она вирп. Но ты же фиктор, уж ты-то мог просечь!
— И насколько она… самостоятельна?
— Сложный вопрос, — вздохнул Петрович. — Это же больше чем просто вирп. Она — первая онлайн-тульпа. Моя тульпа. Я ее почти десять лет придумывал, от первых набросков до вот такого. Она даже — в шутку, конечно, — введена в Совет Основателей. Как глава выдуманного для смеху «Профсоюза вирпов и персонажей» — «ПВП». И знаешь, что?
— Что?
— Она поразумнее многих в Совете, хочешь — верь, хочешь — нет.
— Так ты тоже входишь в этот Совет? — дошло до меня.
— Да, — неохотно признался Петрович, — но это вообще-то не для печати. Я обычно делаю вид, что я так, консультант. Это удобно, не достают тупыми вопросами.
— Какими же?
— Например, — он посмотрел на меня строго, — «кто на самом деле эти люди». Я честно не знаю. Мы собираемся только виртуально. У меня есть право голоса в технических вопросах, но не более того. Так что Эльку не обижай, она мне дорога. Кроме того, это она тебя выбрала.
— Серьезно? У нее есть кадровые полномочия?
— Почему нет? Сейчас почти все кадровики электронные, ты не знал? Живые только для ТОПов. Тесты, анкеты, пробные задания, — все автоматизировано давно. А Элька все же не какой-то тупой HR-бот с «Хэдхантера», а самый крутой вирп на свете. Почти личность! Она сказала, ты подходишь, что-то там у тебя в анамнезе важное, я не вникал. И она, как видишь, не ошиблась. Но биография у нее иногда прорывается!
— Это я заметил. А что значат рисунки на щеках — паутина и летучие мыши?
— А говоришь, не помнишь мою игру, — укоризненно покачал головой Петрович. — Это в «Сокровищах» был знак Ордена Бессмысленного Насилия. Те еще отморозки. Тогда мне казалось, что это смешно.