Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
– А почему гнал, как бешеный?
– А зачем тогда покупать «ягуар»?
– Ты знал, что Герлоф на берегу?
– Нет.
– Он врет, – твердо сказала Юлия.
Юнгер, казалось, пропустил эту фразу мимо ушей.
– Видишь ли, Гуннар… камера ночного видения вряд ли обнаружила бы Герлофа на берегу. Слишком сильное переохлаждение. Значит, это был ты…
И этот вывод Юнгер тоже оставил без внимания.
Они въехали в центр Марнеса.
Леннарт поставил машину прямо перед отделом – хорошо, что нашлось место.
Он открыл
– Могу дать только короткие показания, – заявил он. – И мне здесь вообще нечего делать. Я хочу домой.
– Все хотят домой, Гуннар, – миролюбиво сказал Леннарт. – Кофе?
– Нет. – Он, не глядя, кивнул в сторону Юлии. – А она-то какого черта здесь делает?
Юлия почти физически почувствовала, как напрягся Леннарт от этой хамской фразы.
Но молодец, сдержался, только сжал губы и отвел глаза. Ей-то все равно. У нее другие заботы.
– Она поедет к отцу в реанимацию, – сказала Юлия негромко, пристально глядя на Юнгера, который даже не повернулся в ее сторону. – И сделает все, чтобы он выжил. И еще она хочет получить ответ на вопрос – что же произошло там, на берегу?
Юнгер по-прежнему на нее не смотрел. Юлия с удивлением заметила, что на губах его играет странная полуулыбка, словно он принимает участие в какой-то умеренно веселой комедии.
– Садись, Гуннар. – Леннарт показал на стул напротив, подошел к Юлии и тихо спросил:
– Доберетесь?
– Может быть, есть вечерний автобус. Если нет, возьму такси.
– Позвоните потом. Я, как закончу, поеду домой.
Она кивнула и улыбнулась так, словно более приятного вечера, чем сегодня, у нее в жизни не было.
Увидимся. Ей очень хотелось обнять Леннарта, но она удержалась. Не при Юнгере.
Юлия спустилась по лестнице. Было очень холодно, по-прежнему шел дождь, и на улице не было ни души. На автобусном терминале напротив стоял автобус, может, и в Кальмар, но не обязательно.
Такси обойдется в несколько сот крон, но что делать? Неважно, что придется опустошить счет, неважно, что придется просидеть всю ночь в коридоре реанимации, так и не увидев отца. Все это неважно. Когда он очнется, она должна быть там.
Она подошла к переходу и замерла.
Внезапно вспомнила улыбку Гуннара Юнгера.
Он разбил дорогущую машину, ему, можно считать, предъявлено обвинение в попытке убийства Герлофа… чему он улыбался? Он улыбался так, словно знал, как выйти из этого положения, словно у него был абсолютно надежный путь отступления.
Как будто он…
Она резко повернулась и, переставляя костыли как можно дальше, почти побежала к отделу полиции.
Сто метров, не больше – но все равно она опоздала.
Юлия услышала сухой короткий щелчок, без всякого эха, словно кто-то ударил по столу линейкой.
Пистолетный
И через несколько секунд еще один.
Юлия забыла про всякую осторожность, оперлась на сломанную ногу и в два прыжка взлетела на крыльцо, не обращая внимания на резкую боль в голеностопе.
В конторе стоял пороховой дым. Первое, что она увидела, – ноги Леннарта под письменным столом.
Юлия замерла от ужаса, но в ту же секунду у нее вырвался вздох облегчения – Леннарт шевелился. Он лежал на полу, опираясь одной рукой, а вторую прижимал ко лбу. Похоже, он какое-то мгновение был без сознания – глаза его блуждали, он никак не мог сфокусировать взгляд.
– Где он? Где Юнгер?
И только в эту секунду она поняла, что произошло.
Она увидела его. Владелец отеля и в самом деле предусмотрел выход.
Он уже не улыбался. Лежал на полу, ноги в блестящих ботинках слабо подергивались, а под головой медленно росла лужа крови. Желтая рекламная куртка с надписью «Конференц-центр» тоже была забрызгана кровью.
Рот полуоткрыт, неподвижный удивленный взгляд – словно он пока еще не понял, что все кончено.
В правой руке он сжимал служебный пистолет Леннарта.
37
– Как ты, Леннарт? – еле слышно спросил Герлоф.
– Так себе… – пожал плечами Леннарт Хенрикссон. – Сам виноват… в таких случаях надо быть начеку. Мог бы и сообразить…
– Не стоит об этом думать, – сказала Юлия.
– Он обманул меня. Сел, расслабился – как мне показалось… я и уши развесил. Тут-то он и бросился на меня, схватился за кобуру… я совершенно не был к этому готов… – Он потрогал пластырь на лбу. – Старею. Реакция уже не та… конечно, надо было бы…
– Не думайте об этом, Леннарт, – повторила Юлия. – Выбросьте из головы. Никакой вашей вины нет.
Леннарт согласно кивнул, но убедить его, похоже, не удалось.
В схватке с Юнгером Леннарт ударился головой об угол стола и рассек лоб – так сильно, что пришлось наложить несколько швов. Кто из них случайно нажал курок в этой суматохе, Леннарт и сам не знал, но первый выстрел угодил в стену.
А сейчас они сидели по обе стороны койки Герлофа в боргхольмской больнице. Дело шло к вечеру, над городом, совсем низко, висело скучное осеннее солнце.
Герлоф в глубине души надеялся, что посетители скоро уйдут, – больше всего ему хотелось остаться одному. И спать, спать… О том, чтобы встать с койки, и речи быть не могло – он никогда в жизни не чувствовал такого полного, парализующего физического бессилия.
Голова ясная. Это хорошо, но он почти ничего не помнил. Единственное, в чем Герлоф был уверен, – что если бы его так быстро не доставили в больницу, он бы не выжил. Через два дня врачи изменили прогноз Крайне тяжелое, даже критическое состояние стали называть просто тяжелым, потом стабильным, а на четвертый день перевели из Кальмара в Боргхольм.