Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
– И этот некто помог Мартину Мальму и Гуннару Юнгеру привезти сюда гроб… мало того, этот некто присутствовал при вскрытии гроба и удостоверил – да, в гробу Нильс Кант, и никто иной. Молодой, подающий надежды, честный полицейский…
Герлоф с трудом повернул голову и замолчал.
Юлия проследила его взгляд.
В дверях стоял Леннарт.
– Как я и думал, – сказал он. – Шеф звонил… с расследованием в Марнесе они закончили, так что я могу…
Он посмотрел на них.
– Что вы на меня так смотрите? Что-нибудь случилось?
– Мы говорили…
– Сандалик?
– Тот, что ты у меня взял… если помнишь. Пришел какой-нибудь ответ из этой твоей центральной лаборатории? Нашли что-нибудь? Какие-нибудь следы?
– Нет, – сказал Леннарт после небольшой паузы. – Ничего не нашли. Никаких следов.
– Но вы его туда послали? – спросила Юлия, не отводя от Леннарта глаз.
– Послал? – повторил вопрос Герлоф. – Может, они его не получили? Можно послать запрос…
– Не знаю… может, и не получили.
Леннарт смотрел только на Герлофа.
В его взгляде не было ни злости, ни раздражения – вообще никаких чувств. Он заметно побледнел, встал за стулом и положил руки на спинку.
– Я хочу спросить одну вещь, Леннарт… – сказал Герлоф. – Когда ты впервые повстречался с Гуннаром Юнгером? Или как там его – Юханссоном?
– Не помню… – Леннарт внимательно рассматривал свои руки.
– Совсем не помнишь?
– Наверное, году в шестьдесят первом или шестьдесят втором, – тихо, без выражения сказал Леннарт. – Я тогда только начинал в Марнесе. У него взломали ресторан в Лонгвике, и я поехал составить протокол и оформить заявление. Разговорились…
– О Нильсе Канте?
Леннарт кивнул. За все время он ни разу не глянул на Юлию.
– И о Нильсе Канте в том числе. Юнгер знал… выведал каким-то образом, что я сын убитого Кантом уполномоченного. Через несколько недель он позвонил, попросил приехать… спросил, хочу ли я найти Канта и выманить его сюда, чтобы отомстить за отца… Говорит – тебя интересует такой расклад?
Леннарт замолчал.
– И что ты ответил? – прошептал Герлоф.
– Да. Я сказал – да. Интересует. Я помогу ему, он поможет мне. Это было как бы… деловое соглашение.
Герлоф прикрыл глаза и откинул голову на подушку.
– И вся эта история закончилась несколько дней назад? В марнесском отделе полиции? Ты испугался, что он начнет говорить… И кто, собственно, стрелял, Леннарт? Кто держал пистолет… тот, из которого был застрелен Гуннар Юнгер?
Леннарт по-прежнему изучал свои руки.
– Какое это теперь имеет значение? – еле слышно произнес он.
– Деловое соглашение… – тихо сказала Юлия и посмотрела в окно.
Над городом сгущались сумерки.
Она думала о Мартине Мальме и его океанском сухогрузе.
О Гуннаре Юнгере, ограбившем Веру Кант.
И о Леннарте Хенрикссоне. Леннарт, в которого она влюбилась… или думала, что влюбилась… Леннарт Хенрикссон… он все же отомстил Нильсу Канту за отца.
И за все это заплатил жизнью ее сын.
– Я же говорю – деловое соглашение, – пробормотал Леннарт. – Я помогаю кое в чем Мальму
– Значит, в тот день… вы встретились в тумане? В альваре?
– Гуннар утром позвонил мне и рассказал, что они будут ждать меня у памятного кургана. Но я немного задержался, а когда наконец приехал, там уже все пошло наперекосяк. Мартин валялся на земле, весь в крови – Нильс почуял недоброе и саданул его лопатой по лбу. Между прочим, первое кровоизлияние в мозг у него произошло буквально через несколько дней.
– А Йенс? – тихо спросила Юлия.
– Несчастный случай. Я его не видел… – хрипло сказал Леннарт, не глядя на нее. – Уже Нильс Кант был мертв, и только тогда… только тогда я увидел тельце под машиной. Когда я сбил Канта, он стоял с ним рядом… но я его не видел.
Он замолчал. Тягостное молчание продолжалось минуты две.
– И где вы его похоронили? – спросил Герлоф.
– На кладбище. В могиле Канта… – Леннарт говорил, как человек, которому против воли мерещатся детали кошмарного сна. – Мы в темноте погрузили тела Канта… и мальчика в машину. Повесили колокольчик на калитку кладбища – на тот случай, если кому-то вздумается прийти. Сняли дерн и стали копать… Землю выбрасывали на брезент… Копали и копали – всю ночь. Мальм, Юнгер и я. Это было так жутко… – Голос его внезапно дрогнул.
Юлия зажмурилась.
У каменной ограды, подумала она. Йенса похоронили у каменной ограды марнесского кладбища. И убил его человек, сжигаемый ненавистью… задыхающийся от ненависти – именно так сказал тогда предсказатель Ламберт Нильссон.
Она набрала в легкие воздуха.
– Но еще до того, как вы его похоронили… – сказала Юлия с закрытыми глазами, – еще до того… вы приехали в Стенвик и приняли участие в поисках. Мало того – вы руководили поисками убитого вами мальчика… моего сына. Но вы не искали… вы рыскали по альвару и заметали следы.
Леннарт молча кивнул.
– Если вы думаете, что это было легко, Юлия… Если вы думаете, что мне было легко… И сейчас, осенью, когда вы приехали, я очень хотел помочь. Очень! Я пытался… и сам забыть этот кошмар двадцатилетней давности, и вам помочь его забыть. – Он замолчал, потом очень тихо добавил: – Думал, что получится.
– Значит, теперь Нильс Кант лежит в своей могиле, – задумчиво сказал Герлоф.
Леннарт посмотрел на него.
– Герлоф… я много лет не виделся с Юнгером и понятия не имел, что он что-то против тебя замышляет.
Он отпустил спинку стула и медленно пошел к выходу. На лице его не отражалось никаких чувств, кроме смертельной, неизлечимой усталости – как и тогда, у каменоломни, когда Юлия увидела его в первый раз.
У двери он обернулся:
– Могу только сказать… застрелить Юнгера… в этом была хоть какая-то доля справедливости. А месть Канту отравила всю мою жизнь… – И ушел.
Герлоф вздохнул и посмотрел на дочь.
– Мне очень жаль, Юлия, – прошептал он. – Очень и очень жаль.
И вдруг ей показалось, что она видит Йенса.