Мёртвая зыбь
Шрифт:
— Это будет самый эффектный номер, — заверил Александр.
— И без дураков?
— Не даю гарантии. Такие всегда найдутся.
— Что верно, то верно. Ими ведь хошь пруд пруди, хошь сваи забивай. А вы с братенем из каких же будете? Из казаков али косточка военная? Из артистов? Сибиряки али пришлые?
— Сибиряки. Из купцов.
— Вот то-то я гляжу, головастые… Купцы, особливо сибирские… Им, да казакам государство наше Сибирью с сокровищами ейными обязано. Вот то-то, я ж говорил… Она и каторжная, она и обильная. И уголек,
Занавес раздернулся и словоохотливый сибиряк умолк.
На сцене стоял Виктор в том же белоснежном костюме около судейского стула с высокой спинкой вблизи кирпичной стены, изображенной на декорации. Он был ярко освещен, а справа от декорации сцена утопала в темноте.
— Приглашаю добровольца исчезнуть на глазах у всех, совершив путешествие в неведомое, а потом вернуться. Безопасность гарантируется.
По залу пробежал шорох.
Седоусый сосед Званцева встал с первого ряда со словами:
— А што, паря, мы могём. Кто сталь варит, тому сам черт не брат! — и он решительно поднялся на сцену, опередив более молодых желающих из задних рядов.
Виктор провел отважного сталевара в глубь сцены и, зайдя оттуда, усадил его на стул с высокой спинкой. Его дородная помощница, кассирша, передала ему белую простыню.
— Это што? Вроде савана штоли? — с усмешкой спросил сталевар.
— Я помогу вам перейти в четвертое измерение. Вот и все, — на полном серьезе, успокоил его Виктор.
— Это как? Без дураков, паря, будет? — осведомился тоже на полном серьезе старый сибиряк.
— Все будет в открытую и для небезразличных.
— Тогда валяй, паря.
Виктор взмахнул развернувшейся простыней и накрыл сталевара с головой, которая пришлась вровень с высокой спинкой стула. Потом отошел на пару шагов назад и сделал уже знакомые залу пассы, приведшие к удивительному превращению хрупкой Вали в прекрасную статую Галатеи, которую Виктор, в роли Пигмалиона, снова оживил.
Все ждали, что же произойдет сейчас? Но свет на сцене и в зале внезапно погас. Только над дверью светитлась на всякий случай надпись — “Выход”.
— Электрика! — раздался голос из темного зала. — Сапожники!
И свет зажегся сразу, как будто и не гас.
Виктор стоял все в той же позе, делающего пассы колдуна.
Он обернулся к залу и сказал:
— Извиним электрика за этот досадный перерыв. Тем более, что он едва ли виноват. Возможно вышибло масленнк на подстанции. Ведь электричество погасло всюду. Я
Он подошел к стулу с высокой спинкой, с которой свисала простыня, и снял ее. Под нею никого не было.
— Интересно, что он видит из четвертого измерения? Может быть, там не гаснет свет? — и он накинул на пустой стул простыню.
И свет снова погас. Все так же виднелась красная табличка над дверью — “Выход”.
— Это уже напоминает привычку, — послышался голос Виктора из темноты.
И свет зажегся вновь.
Виктор стоял все там же, держа в руке край простыни, которую только что накинул на пустой стул.
— О привычке есть такая байка: Поп о чуде спрашивал семинариста: “Упал ты с колокольни и не разбился, что то есть?” “Случайность” — отвечал студент. “А второй раз ты упал и жив остался?” — “Совпадение” — не задумался студент. “А в третий раз все то же скажешь?“ — возмущенно спросил поп. — “Тогда привычка!” — был ответ. А вы что скажете теперь? — обратился Виктор к залу, снимая со стула простыню, под которой сидел отважный сибиряк. — Быть может, вспомните о чуде?
— Вот то-то… Я говорил… Чудо, паря — то без дураков, — назидательно заявил исчезавший доброхотец.
— Так где ж они? Все, батя, было чисто.
— Да вот сидит напредь тебя, первый тот дурак. Под саваном все ждал тот свет увидеть. Ан вышло на посмех.
— Пойдемте, батя, я вас провожу и покажу всем изнанку “чуда!.
Зал гремел от аплодисментов. Зрители были в восторге, хотя никто не понимал, как все это случилось.
Занавес задернулся и на авансцену вышел студенческий хор.
Юноши и девушки, пересмеиваясь, выстраивались вдоль занавеса.
Виктор же, проводив сталевара в партер, обратился к залу:
— Нам хотелось веселей закончить вечер и мы пригласили молодежь из Металлургического института. Он прежде был филиалом Томского Технологического института, студенты которого и выдумали то, что я вам здесь показал.
Занавес раздернулся, и зрители увидели два одинаковых стула с высокими спинкамии с накинутой на один из них белой простыней. Рядом c каждым справа высидась одинаковая декорация кирпичной стены.
Виктор подошел к левому стулу и показал зрителям, что перед ним под углом 45 градусов поставлена прозрачная преграда:.
— Стекло клубной витрины. Через него отлично виден хорошо освещенный стул с добровольцем.
По знаку Виктора рабочие сцены прикрыли правый стул придвинутым экраном.
— Но это не экран, а зеркало, поставленное тоже под углом, — продолжал он.
Рабочие повернули экран и с другой стороны он оказался зеркалом.
— Когда левый стул ярко освещен, а правый в темноте, да и прикрыт экраном, вы только левый видите с сидящим добровольцем.
Освещение правого стула погасло, и через витринное стекло был виден только левый стул с оставшейся на нем простыней.