Мёртвая зыбь
Шрифт:
— И что же он сказал?
— Вернул мне книгу со словами: “А вы все-таки не наш”.
— Впору бросить писать. Я всегда это тебе советовал.
— Нет, друг Коля, я принял это, как свою проверку на прочность. Не отступился я. Хоть на подоконнике, но пишу.
— Как академик тот, что диссертации свои на подоконнике писал.
— В академики не лезу, как ты в министры. И в верха ты вхож, и, надеюсь, просьбу передал, чтоб дочь после института в Тьмутаракань не загоняли.
— Во первых: не в Тьмутаракань, а на Урал, куда и нас с тобой по окончании института направили. А во вторых: ты сам себе, вернее ей, навредил.
— Что ты чепуху несешь!
— Я ради тебя до самого верху дошел,
— Да, возразить нечего. Меня моим же хлыстом огрели.
— Да, друг, терпи. А дочери скажи: вверху считают, что ее по особому отбору на самое важное дело посылают, и что надлежит ей достойно заменить отца в технике.
И отправилась вчерашняя студентка с запасом знаний и несокрушимой воли в уральскую глухомань, где на берегу чудесного озера росли корпуса нового завода. Здесь предстояло применить свои познания. Неожиданное ждало ее. Поселили молодых специалистов в общежитии, устроенном в зэковском бараке. Пришел туда еще не старый “дед с бородой” и весело приветствовал всех:
— Физкультпривет! — и, беседуя с каждым, присматривался к ним, словно выбирал из них надежных, и к любому искал подход.
— Так чему вас в институте обучали? — спросил он Нину.
— Автоматике и телемеханике, — ответила вчерашняя студентка.
— Переучиваться придется. Дадим вам знатных лекторов, таких как Флеров и Петржак. Небось, слыхали?
— Конечно. Физики они. Но я приехала работать, а не за парту снова сесть.
— Похвальное стремленье. Но прежде, чем начать работу, подписку надо дать. В строжайшей тайне сохранить все, чему здесь вас научат, как щит создать от атомных бомбардировок.
— Как вас понять, Игорь Васильевич? — спросила Нина. И добавила: — С меня подписку уже взяли. Так, что это за щит?
— Щит этот — страх получить ответный атомный удар. Единственное, что способно отрезвить американцев, воображающих, что лишь у них есть атомная бомба, а мы с вами должны создать ее у нас, — твердо сказал “дед”, заметив, что вокруг собралась остальная молодежь.
— А немцы сделать это не смогли? Ведь у них был профессор Гейдельберг, — за всех интересовалась Нина.
— Да, он немало сделал для расщепления ядра и первым указал, что вещества, пригодные для взрыва можно получить, облучая Уран-38 нейтронами, замедленными в тяжелой воде.
— Уран-235 или Плутоний, в природе не встречающийся, — подсказала неуемная слушательница.
— Откуда вам это известно? — насторожился “дед”.
— Отец мой, Званцев, в своем рассказе “Взрыв” описал природу атомного взрыва.
— Здесь нам с вами предстоит получать пригодные для этой цели вещества в промышленном масштабе на ректоре “А”, или “Аннушке”, как его уже прозвали.
— Но почему немцам это не удалось?
— Гейдельберг по инерции исследователя или намеренно тормозя, повел программу путем, заведшим их в тупик. В войну они не могли получить в нужном количестве тяжелой воды, а заменить ее графитом считали невозможным, ибо ничтожные примеси, скажем, в миллионной доле бора, уничтожала способность углерода поглощать нейтроны. А мы пошли отвергнутым ими путем, когда от нас с удивлением приняли заказ на углерод “дьявольской”, как говорили на заводе графитовых стержней, чистоты, пригодной хоть для искусственных алмазов. И московский опытный реактор с такими графитовыми стержнями позволил получить, правда, в малом количестве, нужные нам вещества. Вам предстоит делать это повседневно на “Аннушке”.
Так состоялась первая лекция Курчатова молодым специалистам, которые снова сели за учебные парты, слушая Георгия Николаевича Флерова
Заново переучивались молодые инженеры, и в их числе Нина, привлекшая к себе внимание “деда” своими активными вопросами.
Но прошло несколько лет многотрудной работы этих молодых инженеров, прежде чем, освоив неизвестное производство, стали они опорой новой отрасли.
Нина даже отцу не говорила о своей работе. Он лишь знал роль Курчатова в решении атомной проблемы. Знал он и то, что стала Нина стражем технологии объекта, но как это случилось он не ведал. Не представлял какой разговор произошел у дочери с директором ее завода, выполнявшим задание Курчатова, вспомнившего о занозистой недавней студентке, когда через годы встал вопрос о строгом соблюдении технологии промышленных реакторов.
Нина явилась по приглашению своего директора, который заявил, что говорит с ней по поручению самого Игоря Васильевича Курчатова. А перед ним и Нина, и все ее соратники преклонялась, как перед местным богом, и потому Нина взволновалась, как будто к ней сошел сам бог, хотя директор совсем на него не походил, но приветствовал ее весело по-Курчатовски:
— Физкультпривет! Пожалуйста, садитесь. Есть области, в которых женщина мужчине даст сто очков вперед, когда заходит речь об аккуратности, дотошной скрупулезности. И я ознакомился с вашей работой за прошедшие годы, когда вы выходили в смену на промышленном реакторе. Думаю, что вас не напрасно представили к высшей награде и рад поздравить вас с заслуженным Орденом Ленина. И от имени Игоря Васильевича тоже.
— Спасибо. Эти поздравления особо ценны.
— Нам надо думать, как рационально использовать опыт наших молодых ветеранов. Как вы смотрите на то, чтобы взять на себя заботу о соблюдении технологии графитового цикла, нарушение которой чревато пагубными последствиями?
— Я польщена и волнуюсь, но соглашусь, если вы дадите мне неограниченные полномочия.
— Ого! Что вы имеете в виду? — откинулся директор на спинку кресла, изучающе глядя на собеседницу.
— Право отстранения от работы, — невозмутимо продолжала Нина, — любого нарушителя жесточайших правил; и в разработке их я приму участие вместе с нашими учеными.
— Вы требуете себе диктаторских полномочий?
— Игорь Васильевич для нас атомный бог. Скажите, охрана нашего объекта, который он создал, вооружена?
— Что за вопрос? Разумеется.
— Так почему же для внешней охраны оружие само собой разумеется, а наделение административными правами внутренней инженерной охраны жизни ваших сотрудников надо считать диктатом? Или я ошибаюсь?
— Ну, девочка моя, наделил вас Бог характером!
— Игорь Васильевич знает, у меня у самой девочка Катя. И наш сосед по общежитию академик Александров Анатолий Петрович ее в коляске возил. Я вышла замуж за Сергея Аникина, более раннего выпускника МЭИ, теперь, такого же директора, как вы, только другого завода “Маяка”. А характером, честное слово, меня не Бог наделил, а родители, оба инженеры. И как вы думаете, для несения службы охраны атомной технологии характер нужен? И какой?
— Ну, Нина Александровна, пережали вы меня, хотя и на нашей работе, конечно, характер требуется. Вот Игорю Ваcильевичу и пришлось бросить свои любимые диэлектрики и размагничивание военных кораблей, чтобы заняться нашим с вами делом. И ради этого наделяю вас от его имени требуемыми полномочиями. Будьте у реактора неколебимо строгой “технологической ведьмой” и примите участие в исследовании углеродных стержней. Персонал смен у вас обучение проходить будет.
Вслед за директором оценил Нину Александровну Аникину сам Славский, директор “Маяка”, и другие руководители завода с прославленными реакторами.