Мертвечина
Шрифт:
— Чтобы спасти свою задницу. Или отомстить за какую-нибудь обиду. У меня нет времени перечислять все причины.
Максина снова постучала и заглянула в комнату.
— Судья ждет.
— Последний шанс, Пэйдж. — Я подошла к ней вплотную, теперь мы стояли лицом к лицу. — Если вы меня обманете, я потребую, чтобы вы сами предстали перед судом. За дачу ложных показаний. Есть еще какие-нибудь детали, которых я не знаю?
— Нет, я вам все сказала, Алекс. Гарри Стрэйт постоянно меня запугивал, он был слишком требователен, слишком ревнив. Я просто
— Вы расскажете мне о Гарри в эти выходные? Можете заглянуть ко мне в воскресенье после обеда или просто позвонить по телефону.
Пэйдж кивнула. Я продолжала:
— Я хочу, чтобы вы вспомнили обо всем, что может связывать Стрэйта и Триппинга. Кто такой Гарри Стрэйт, что вы о нем знаете? Почему он вас запугивал, что вы подразумеваете под словом «требовательный»?
Я все еще надеялась, что четырехчасовая встреча с Даллесом Триппингом состоится, но мне хотелось знать, почему Пэйдж так боялась Стрэйта.
Пэйдж с неохотой пробормотала:
— Да, да, я все расскажу.
— И если он снова появится в зале, вы должны просто взять себя в руки и не обращать на него внимания. Это публичное слушание. Судья Моффет не может его выгнать.
Я открыла дверь, и мы вернулись в зал. На задних рядах никого не было. Моффет подождал, пока свидетельница займет свое место, и только потом пригласил присяжных.
Мои надежды на спокойный и сдержанный рассказ не оправдались. Больше того, я боялась, что теперь присяжные станут видеть в Пэйдж Воллис истеричную и неуравновешенную особу. Глядя, как она дрожит, заливается слезами и странно реагирует на обычного человека, появившегося в зале, по меньшей мере трое или четверо из них решат, что на ее показания не стоит полагаться.
— Можете продолжать, мисс Купер.
— Благодарю, Ваша Честь, — ответила я и снова взошла на подиум. — Давайте поговорим о том, что произошло шестого марта. Вы помните, какой это был день недели?
— Среда. Я как раз вернулась с ежедневного совещания, когда Эндрю позвонил мне на работу.
— Зачем он вам звонил?
— Предложил встретиться и поужинать.
— После вашего свидания в «Одеоне» вы общались с ним?
Пэйдж покачала головой.
— Вслух, — сказал судья Моффет. — Вы должны отвечать вслух. Стенографистка не может записывать ваши телодвижения.
— Да, Ваша Честь.
— «Да» — это значит, что вы общались с ним? — спросил судья.
— Нет. Я имела в виду «нет».
Она выглядела сконфуженной и напряженной.
— Вы встретились с обвиняемым?
— Да, в половине седьмого, в ресторане, который он предложил, недалеко от вокзала Гранд-Централ.
Пэйдж рассказала о меню, упомянула бутылку вина, которую они распили на двоих, и передала их разговор, касавшийся в основном Даллеса Триппинга.
— Кто платил за ужин в этот раз?
— Эндрю, — ответила она.
Робелон
— Что она сказала, Ваша Честь? Я не расслышал.
Он всегда плохо слышал ответы, которые могли подкрепить его позицию, и заставлял свидетелей повторять их еще раз. Я прекрасно знала, как он подаст этот факт. Раз она позволила Эндрю Триппингу заплатить за ужин и вино, значит, поощряла его ухаживания. Робелон хотел подчеркнуть этот момент для присяжных.
Пэйдж пересказала почти всю беседу, которую они вели за ужином. Потом Эндрю пригласил ее к себе домой и предложил познакомить с Даллесом.
— Я согласилась. До сих пор Эндрю не говорил мне, что оставил мальчика на весь вечер одного. Меня это удивило, ведь он еще маленький. Поэтому я согласилась с ним пойти.
Они направились к дому на Восточной 36-й, и по дороге между ними не было никаких рукопожатий, прикосновений или разговоров об интимной близости.
— Эндрю открыл дверь ключом. Внутри было совсем темно, и я подумала, что…
— Протестую.
— Протест принят.
— Что произошло, когда вы вошли в квартиру? — спросила я.
— Эндрю включил свет. Даллес не спал. Я не сомневалась, что он спит, потому что было уже почти десять, и я не могла представить, как мальчик может ждать в полной темноте. — Воллис составила фразу так, чтобы исключить слово «подумала». — Но он сидел в углу гостиной на стуле, на деревянном стуле с прямой спинкой.
— Кто заговорил первым?
— Эндрю. Он назвал мальчика по имени и попросил подойти к нам.
— Тот ответил?
— Нет, он не сказал ни слова. Даже не шевельнулся. Тогда Эндрю снова обратился к Даллесу, командным тоном приказал ему встать и пожать мне руку.
— Что вы увидели, когда мальчик приблизился к вам?
— По его щекам текли слезы. Это было первое, что я заметила. Когда он подошел ближе, я обратила внимание, что его левый глаз распух, а на лице царапины.
— Вы ему что-нибудь сказали?
— Я опустилась на колени и взяла его за руки. Стала спрашивать, все ли с ним в порядке, но в этот момент отец начал кричать, что ему пора, наконец, вырасти и вести себя, как подобает мужчине.
— Что вы сделали потом?
— Я попыталась обнять мальчика и успокоить его. Но он отступил назад и вытер слезы тыльной стороной ладони. Тогда я встала и хотела подойти поближе, чтобы рассмотреть его глаз. «Что с тобой случилось?» — спросила я.
Пэйдж Воллис объяснила, что Даллес вернулся на свое место и на вопрос ответил его отец.
— «Он вел себя неправильно, — сказал Эндрю. — Но теперь он исправит свою ошибку. Верно, Даллес?».
Потом она описала, как Эндрю поставил два стула перед мальчиком и приказал Пэйдж сесть на один из них.
— И вы сели?
— Да.
— Вы не пытались уйти?
— Нет. В то время — нет. Я не думала, что…
— Протестую, — сказал Робелон.
— Протест принят. Не надо говорить, о чем вы думали, расскажите, что вы сделали, — напомнил Моффет свидетельнице.