Мертвецы живут в раю
Шрифт:
— Пулю в лоб ты выиграешь.
— Об этом я подумаю позже.
В центре всего этого бардака был Маню. После его смерти я расспрашивал нескольких осведомителей. Задавал вопросы там и сям, в различных полицейских бригадах. Ничего. Меня это удивляло. Никто даже краем уха не слышал о том, чтобы Маню «заказали». Отсюда я делал вывод, что его пристрелил какой-то мелкий хулиган. За какую-нибудь старую лажу. Или что-то в этом роде. Дурацкая случайность. Я довольствовался этим. До середины сегодняшнего дня.
— Свое «дельце» Маню провернул у Брюнеля, адвоката. Сделал чисто. Я полагаю, сделал так, как он это умел. Даже лучше. Учитывая,
Печатая на машинке мой рапорт, я переставлял местами эпизоды этой истории. И события. Но ни в чем не менял их смысл. Я расспрашивал Лолу о пресловутом ограблении, о котором мне говорил Маню. Он мало кому доверялся. «Но на этот раз все прошло прекрасно», — признался он Лоле. По-настоящему большое «дело». Он, наконец, отхватит крупный куш. В ту ночь они устроили загул с шампанским. Чтобы это отпраздновать. А «работенка» оказалась детской забавой. Вскрыть сейф адвоката, живущего на бульваре Лоншан, и забрать все документы, что в нем хранились. Этим адвокатом был Эрик Брюнель. Доверенное лицо Дзукки.
Бабетта передала мне эту информацию, когда я позвонил ей после того, как разделался с моим рапортом. Мы договорились перезвонить друг другу до моего свидания с Батисти. Брюнель, наверное, обманывал Дзукку, и старик, похоже, догадывался об этом. Он послал Маню «прибраться» у адвоката. Или что-то в этом роде. Дзукка и братья Поли были на разных полюсах. Они даже не принадлежали к одной «семье». На кону были слишком большие деньги. Дзукка не мог допустить, чтобы его обманывали.
В Неаполе, как сообщал римский корреспондент Бабетты, убийство Дзукки сильно огорчило мафиози. Они, конечно, это переживут. Как всегда. Но эта смерть тормозила прибыльные текущие дела. Дзукка, кажется, был готов к переговорам с двумя крупными французскими предпринимателями. Отмытые наркоденьги должны были участвовать в необходимом подъеме экономики. Предприниматели и политики были в этом согласны друг с другом.
Я выкладывал мою информацию Батисти, чтобы попытаться проследить за его реакцией. За паузой, улыбкой, словом. Все годилось, чтоб подобрать любые крохи. Я еще не до конца понимал, какую роль играет Батисти. И на чьей он стороне. Бабетта считала, что Батисти теснее связан с Дзуккой, нежели с братьями Поли. Но ведь еще оставалась Симона. Я был твердо уверен лишь в одном: это Батисти вывел Уго на Дзукку. Эту улику я из рук не выпущу. Это путеводная нить. От Уго к Маню. И к Лейле, попавшей в лапы гнусных негодяев. Я по-прежнему не мог подумать о ней без того, чтобы у меня перед глазами вновь не встало ее тело, облепленное муравьями. Даже ее улыбку и ту сожрали муравьи.
— Ты хорошо осведомлен, — невозмутимо заметил Батисти.
— А что же мне еще делать! Я ведь жалкий легавый, как ты знаешь. Твои дружки или любые другие подонки могут стереть меня в порошок, а никто и не узнает. Ну а я ничего так не хочу, как отправиться на рыбалку. Спокойно. Чтобы никто меня не доставал. И мне не терпится поскорее к ней вернуться, к рыбалке!
— Поезжай на рыбалку. Никто тебя доставать не собирается. Даже если ты и трахаешь шлюх. В прошлый раз я тебе прямо так и сказал.
— Слишком поздно! Это стало моим кошмаром. Ты сечешь? Стоит мне лишь подумать, что моих старых друзей шлепнули. Ладно, они ангелами
Я говорил громко. За столом позади нас на какую-то долю секунды карты повисли в воздухе. Феликс поднял глаза от книжки комиксов. От потрепанной пожелтевшей книжки «Никелевые ножки». Он собирал эту серию. Я заказал ему вторую кружку пива.
— Белот, — объявил один из старичков.
И жизнь вновь потекла своим чередом.
Было заметно, что Батисти задели мои слова, но он остался невозмутим. За плечами у него были годы темных дел и всевозможных махинаций. Он хотел встать. Но я твердо придержал его за руку. Ему было достаточно сделать телефонный звонок, и Фабио Монтале закончил бы свой вечер в сточной канаве. Как Маню. Как Уго. Однако я был слишком разъярен, чтобы дать себя обвести вокруг пальца. Я раскрыл почти все свои карты, но у меня на руках еще был джокер.
— Куда ты так спешишь! Я еще не закончил.
Он пожал плечами. Феликс поставил передо мной кружку пива. Он перевел взгляд с Батисти на меня. Феликс был малый не злой, но скажи я ему: «Знаешь, они пришили Маню из-за этого опушенного педераста», — и он набил бы Батисти морду. К сожалению, мордобоем с Батисти ничего уладить было нельзя.
— Я слушаю тебя. (Он заговорил резким тоном. Я начал его раздражать, но именно этого я и добивался. Вывести его из себя.)
— По-моему, тебе не стоит бояться двух итальянцев. Вероятно, они тебя прикрывают. Ведь неаполитанцы подыскивают Дзукке преемника. И они вышли на тебя, вот что я думаю. Ты ведь по-прежнему значишься в списке мафиозной аристократии. В разделе «Даю советы». Очень может быть, что они назначат преемником тебя. (Я внимательно наблюдал за ним.) Или Брюнеля. Или Эмиля Поли. Или твою дочь.
У него дрогнули уголки губ. Два раза. Как при тике. Наверное, я был близок к истине.
— Ты совсем спятил! Несешь невесть что!
— Да нет! Ты все прекрасно понимаешь! Нет, не спятил. Я дурак, да! Я вообще ни хрена не понимаю. Из-за чего ты заставил Уго пристрелить Дзукку? Почему все это могло получиться? То, что Уго объявился в Марселе, была везуха. Я не понимаю, почему твой дружок Морван поджидал Уго, когда дело уже было сделано? Не понимаю, какую грязную игру ты ведешь? Ничего не понимаю. Но еще меньше соображаю, почему погиб Маню и кто его убил? Я ничего не могу предъявить ни тебе, ни другим. Остается Симона. Вот ее я и посажу.
Я был уверен, что попал в точку. В его глазах появился напряженный стальной блеск. Он так сильно сжал кулаки, что захрустели пальцы.
— Не трогай ее! У меня только она осталась!
— У меня тоже. Мне больше не о ком говорить. Дело малышки ведет Лубэ. Все у меня в руках, Батисти. Тони, его пушка, место преступления. Я все это выдаю Лубэ, который через час забирает Симону. Ведь изнасилование произошло у нее. «Рестанк» ей принадлежит, не так ли?
Это была последняя информация, сообщенная Бабеттой. Разумеется, все сказанное я не мог подкрепить никакими доказательствами. Но это не имело ни малейшего значения. Батисти этого не знал. Я завел его туда, где он не ожидал оказаться. На открытую местность.