Мертвецы живут в раю
Шрифт:
— Мы едва знакомы. Ты видишь, я даже не знал, что он переехал.
— Значит, ты его не встречал целую вечность…
— Я проходил мимо, увидел свет в окне и поднялся. Знаешь, мы ведь старые приятели.
Все они уставились на меня. Тони и я, похоже, никак не связывались в их головах. Но было поздно менять тактику.
— А чего вы от него хотите?
— Услуги. Попросить его об одной услуге. Ну ладно, — сказал я, осушив свое виски, — не буду больше вам мешать.
— Ты нам не мешаешь, — возразил Кадер.
— У меня
— Вы взяли дилера, правда? — спросила Жасмин.
— Новости распространяются быстро.
— Арабский телефон! — рассмеялся Кадер. (Смех звучал деланно. Фальшиво.)
Они ждали, чтобы я объяснил, какого черта я здесь делаю, разыскивая Тони. Жасмин пододвинула мне книгу, которая все еще была в подарочной упаковке. Не взяв ее, я прочел название. «Одиночество — это хрустальный гроб» Брэдбери.
— Вы можете взять книгу. Она принадлежала Лейле. Вы ее читали?
— Она часто говорила мне о ней. Но я ее не читал.
— Держи, — сказал Кадер, протягивая мне стакан с виски. — Садись. Спешить некуда.
— Мы вместе ее покупали. Накануне… — пояснила Жасмин.
— А, — ответил я. (Виски меня обожгло. За весь день я так ничего и не съел. Меня начинала одолевать усталость. Ночь еще не кончилась.) — У тебя кофе нет? — спросил я Карину.
— Только что сварила. Еще горячий.
— Это книга для вас, — продолжала Жасмин. — В этом подарочном пакете. Она вам хотела ее подарить.
Карина вернулась с чашкой кофе. Кадер и Дрисс замолчали. Они ждали продолжения рассказа, конец которого, казалось, был им известен.
— Я не сразу поняла, что она делала в машине брата, — сказала Карина.
Теперь все ясно. У меня даже голос сел. Эти ребята отправили меня в нокаут. Никто уже не улыбался. Они посерьезнели.
— В субботу вечером он заехал, чтобы повезти меня на ужин в ресторан. Он так часто делал. Он поговорил со мной о моих занятиях. Дал мне немного денег. Ведь он старший брат! Книга была в бардачке. Я не помню, что я в нем искала. Я спросила: «Что это?» Он страшно удивился. «Что? Это? Да так… Просто подарок. Для тебя. Я рассчитывал… Ну, хотел подарить тебе… Ладно, можешь ее распечатать…».
Тони мне нередко делал подарки, но книгу он, правда, дарил мне впервые. Я не понимала, как он вообще мог выбрать книгу… Меня это тронуло. Я сказала, что очень его люблю. Мы поехали ужинать, а книгу я положила к себе в сумку.
Вернувшись домой, я положила книгу вот сюда, на полку. Потом случилось все это. Лейла, похороны… Я оставалась с ними. Мы спали у Мулуда. О книге я забыла. Сегодня в полдень Жасмин, зайдя за мной, увидела ее. (Мы ничего не могли понять. Позвонили мальчикам. Надо было во всем разобраться. Понимаете? (Карина села. Она дрожала.) А теперь мы не знаем, что делать.
И она разрыдалась.
Дрисс встал и обнял Карину. Он нежно гладил ее по голове. Ее рыдания слишком походили на нервный срыв. Жасмин подошла к ней, опустилась на колени и взяла
У меня закружилась голова. Сердце было готово вырваться из груди. Нет, быть этого не может! Меня заставила вздрогнуть одна фраза Карины. Она говорила о Тони в прошедшем времени.
— Ну и где же Тони?
Кадер поднялся, как автомат. Карина, Жасмин и Дрисс смотрели на него. Кадер распахнул балконную дверь. Я встал и подошел ближе. Тони лежал на плиточном полу. Мертвый!
— Мы собирались тебе позвонить, разумеется.
Глава четырнадцатая,
в которой предпочтительнее быть живым в аду, чем мертвым в раю
Молодые люди были на пределе. Теперь, когда труп Тони снова оказался у них перед глазами, они совершенно расклеились. Карина продолжала рыдать. Сначала Жасмин, потом Дрисс тоже расплакались. Кадер, похоже, совсем сломался. От гашиша и виски ему не стало легче. Всякий раз, бросая взгляд на труп Тони, Кадер нервно хихикал. А я начинал чувствовать себя непринужденно. Хотя момент был неподходящий.
Я закрыл балконную дверь, налил себе виски и закурил.
— Хорошо, — объявил я. — Начнем с самого начала.
Но с таким же успехом я мог обращаться к глухонемым. Кадер стал смеяться совсем истерично.
— Дрисс, уведи Карину в спальню. Пусть она ляжет и успокоится. Жасмин, найди какой-нибудь транквилизатор, лексомил или любой другой, и дай всем по таблетке. И сама прими. Потом сваришь мне кофе. (Они смотрели на меня глазами марсиан.) — Действуй! — сказал я твердо, но не повышая голоса.
Они встали. Дрисс и Карина ушли в спальню.
— Что мы будем делать? — спросила Жасмин.
Она взяла себя в руки. Из всех четверых она была самой сильной. Это угадывалось в каждом из ее жестов. Точных, уверенных. Наверное, она курила не меньше остальных, но выпила не так много, что было очевидно.
— Сначала приведем в порядок его, — ответил я, указывая на Кадера.
Я поднял его со стула.
— Он больше не будет нас доставать, да? — спросил он, громко засмеявшись. — Мы ему заткнули глотку, этому гаду.
— Где ванная?
Жасмин мне показала. Я затолкал Кадера внутрь. Ванная была крохотная. Стоял сильный запах рвоты. Дрисс здесь уже отметился. Я схватил Кадера за шею и заставил его нагнуть голову. Открыл кран с холодной водой. Он отбивался.
— Не дури! Иначе я тебя в воду запихну!
Я отдал Кадеру полотенце после того, как долго тер ему голову. Когда он вернулся в комнату, кофе уже был подан. Мы сели за стол. В спальне по-прежнему рыдала Карина, но уже потише. С ней говорил Дрисс. Я не слышал, что он ей говорил, но его слова звучали словно нежная музыка.