Мертвее не бывает
Шрифт:
Постой! — воскликнула я. — Ты что, шутишь? Ты же знаешь, что она погибла?
Эллиот пожала плечами.
— Даже если бы не знала — а я знала, — догадалась бы. Ты же просишь посвятить страницу ее памяти.
— Но… — Я решила сменить тактику. — Это было бы очень важно для… некоторых людей.
— А, понятно. — Она шумно выдохнула через нос. — Ну, это ничего не меняет.
— Ты что, серьезно?
Эллиот снова уперла руки в бока и слега наклонилась ко мне.
— Хорошо, давай ускорим разговор. Сейчас ты должна спросить: «Что она тебе сделала, что ты так к ней относишься?»
— Эээ,
— Ты права, — кивнула она и наклонилась ближе. — Потому что я скажу, что мне сделала твоя подружка. В прошлом году — вряд ли ты в курсе, ведь до сегодняшнего дня ты не знала о моем существовании, — моя старшая сестра заканчивала школу. У нее нашли рак, поэтому ей пришлось пропустить последние два месяца учебы.
Внезапно у меня вспотели ладони. Я не понимала, как все это могло быть связано с Лидией. Неужели сестра Эллиот умерла и ей не посвятили страницу в альбоме? Почему все истории заканчивались смертью и страданиями?
— Слава богу, у нее сейчас ремиссия, — продолжила Эллиот, немного смягчив тон. Наверное, заметила, как я изменилась в лице. — Но тогда она мечтала только об одном: чтобы все ее друзья и учителя подписали ей альбом. Так что я принесла его в школу и ходила с ним неделю, просила всех что-нибудь для нее написать. И знаешь, что писали люди? Прекрасные слова, Алексис. Стихи, тексты песен, цитаты. Там было столько всего чудесного.
От нехорошего предчувствия у меня свело живот.
— И вот в последний день школы ко мне подходит Лидия Смолл — мы с ней немного общались в средней школе — и спрашивает, можно ли ей подписать альбом для Дэйл. Да, у моей сестры тоже мужское имя.
Господи, сейчас начнется.
— И она подписала его. Я поблагодарила ее, принесла альбом домой и отдала сестре. Для нее это был огромный сюрприз. Дэйл так обрадовалась, мы обе расплакались… Она открыла его и начала читать. Он оказался прекрасным, даже лучше, чем я могла себе представить.
Я не хотела знать, чем закончилась эта история. Но Эллиот рассказывала ее с таким наслаждением, что я не смела ее перебивать.
— И вот она открывает какую-то страницу… и перестает улыбаться. — Эллиот мгновенно посерьезнела. — Потом переворачивает ее и начинает хмуриться. Это продолжается, пока она не заходится в рыданиях. Тогда она встает и выбрасывает альбом в мусорное ведро. А все потому, что Лидия Смолл взяла ярко-красный маркер и написала — страницах на пятнадцати, не знаю точно, не считала — что-то вроде «Как жаль, что ты заразилась хламидиозом и не можешь ходить в школу» или «Надеюсь, ты успеешь вывести эти бактерии до начала купального сезона!»
Теперь глаза Эллиот холодно блестели, а ее взглядом можно было резать стекло. Все в комнате смотрели на нас.
— Так что, да, — сказала она. — Прости, что отказываюсь посвящать разворот альбома твоей подружке, которой было откровенно по…
— Следи за языком, Килимако! — донесся до нас голос из угла комнаты. Там, положив ноги на стол, сидел учитель и читал журнал.
— По барабану, — чопорно продолжила она, — что чувствует моя сестра и что станет с альбомом, который мог оказаться ее предсмертным желанием.
— Она мне не подруга. К твоему сведению, я ее терпеть не
Эллиот переступила с ноги на ногу и посмотрела на меня с некоторым любопытством.
— Тогда зачем ты здесь?
— Я обещала ее маме. Но ладно, неважно. — Я направилась к выходу.
Эллиот страдальчески вздохнула.
— Хорошо, я согласна.
— Правда? — Если честно, я бы на ее месте вряд ли передумала.
— Да, — произнесла Эллиот. — Прежде всего потому, что ты не пошла к мистеру Жанике, когда я тебе отказала.
Я взглянула на учителя: вся его рубашка была усыпана крошками от пончиков. Он помахал мне рукой:
— Я здесь ничего не решаю. Продолжайте.
— Спасибо тебе огромное! — воскликнула я.
Она обернулась к доске.
Я думаю, мы сможем поместить этот разворот после страниц с фотографиями одиннадцатиклассников. Только постарайся закончить его ко Дню святого Валентина, не обижайся, но нам, скорее всего, придется его подправить.
— Подожди… постараться закончить? Мне?
— Конечно, тебе. А кому еще? У нас не хватает людей. Сейчас напишу технические требования. — Она потянулась за листком бумаги. — эд Картинка должна быть в формате PSD, со всеми слоями. И обязательно вложи отдельными файлами любые необычные шрифты, которые будешь использовать. Восемь на десять с половиной, 300 точек на дюйм. Ну и, понятное дело, не используй ничего, что нарушало бы авторские права.
Я уставилась на нее, даже не зная, с чего начать.
— Эээ… что такое формат PSD?
— Это… — Она моргнула, на мгновение остолбенев от моей глупости. — Изображение в фотошопе. Ты не сможешь сделать разворот, да?
— Пожалуйста, — взмолилась я, — есть ли хоть какой-нибудь способ, чтобы разворот сделал человек, который во всем этом разбирается?
Эллиот обвела комнату внимательным взглядом.
— Есть, конечно. Чад, сделаешь разворот в память Лидии Смолл? И так, чтобы было красиво!
Чад поднял на нас взгляд, пожал плечами и вернулся к работе.
— Он выглядит как отморозок, но в графике разбирается шикарно, — пояснила Эллиот.
— Спасибо тебе. Еще раз. — Я никак не могла поверить, что она передумала.
Ее глаза заблестели, как будто ей нравилось происходящее.
— Чад сделает разворот, а ты сделаешь кое-что для нас.
— Но… я же ничего этого не умею.
— Ты умеешь фотографировать.
Она была права.
— Предлагаю сделку. Мы посвящаем Лидии Смолл две страницы альбома и показываем на них, каким незаменимым человеком она была и как все по ней скучают. А ты делаешь для нас снимки. Чад фотографирует просто отвратительно.
Не поднимая глаз от монитора, Чад показал нам средний палец.
Я уже собиралась отказаться… а потом вспомнила миссис Смолл.
— Хорошо, — проговорила я.
— Отлично, — сказала Эллиот с довольным видом. — Просто великолепно.
— Что мне нужно поснимать?
— Ничего особенного, — отозвалась она, поворачиваясь к своему столу. — Кружки, спортивные команды, школьный совет.
Я пошла за ней.
— Эээ… я не могу это сделать.
— Ладно. — Она села, взяла ручку со стола и засунула ее в рот. — Тогда я не могу взяться за твой особенный проект.