Мертвое озеро

Некрасов Николай Алексеевич

– - Так, Иван Софроныч, да, понимаете: не оттого, а уж такой карактер -- месяц весел, и год целый весел, да вдруг как схватит его сплин… оно, понимаете, по-французски так называется, а по-нашему выходит -- вроде черной немочи,-- так день, два, неделю иной раз лежит, ничего не говорит, никого не велит пускать… почти в рот крохи не берет; разве вдруг спросит бутылку клеко,-- выпьет и опять ляжет и еще сердитее смотрит…

– - Так!
– - сказал Иван Софроныч.
– - Да отчего же такая болезнь происходит?

– - А господь знает! Случается, приволокнется -- ну, неудачи, что

ли? Вот и слег… либо дуэль какая…

– - Дуэль!
– - с ужасом воскликнул Понизовкин.-- Разве он и дуэли имеет?

Камердинер захохотал.

– - А то небось нет? Да как мы за границей жили, так, верите ли, месяца не проходило, чтоб не было дуэли. Бывало, придет домой и говорит: собирайся, через час едем! Уж и знаю -- значит, недаром! И всё, понимаете, одна выходит притчина…

Петр лукаво усмехнулся и подмигнул.

– - Господи боже мой!
– - произнес Иван Софроныч.-- Да как он еще жив остался!

– - Да ему всё нипочем. Раз десять ранен был -- мигом поправится и марш опять дальше. Да то ли еще? Семнадцать раз ногу ломал -- срастется, и пошел опять, словно ни в чем не бывало!

– - Подлинно чудно!
– - сказал Иван Софроныч.-- Ну, и теперь, стало, что-нибудь такое?-- спросил он.

– - Нет, дуэли не было. А вот что: сказать правду, так я знаю притчину.

– - Что такое?
– - с живостью спросил Иван Софроныч.

– - Боюсь! не любит, когда я о нем рассказываю.

– - Ну да я никому, а может, пособить сумею.

– - Вряд ли; дело-то, видите, такое…

– - А что?

– - Да уж сказать разве: попроигрался!

– - Проигрался!

– - Да. И денег у нас совсем нет,-- чем платить?

– - Ну, еще не беда. Я привез деньги -- расплатится. А много проиграл, слышно?

– - Да тысяч сто, должно быть.

– - Сто тысяч!
– - воскликнул с ужасом Иван Софроныч.-- Ну, не будет столько. Да как же его, сердечного, угораздило? Ведь большая сумма, большая сумма сто тысяч!

Раздался звонок.

– - Ну, прощайте, Иван Софроныч! заходите!

Камердинер ушел к барину, а Иван Софроныч спустился с лестницы и, медленно пробираясь по тротуару, предался соболезнованию о проигрыше Тавровского. Иван Софроныч был так устроен природою, что чужое горе часто трогало его больше собственного, а если он кому-нибудь служил, то уж предавался ему душой и телом. Поэтому проигрыш Тавровского сильно озадачил его, и старик изыскивал в голове своей способы, как бы помочь беде. Ничего, однако ж, придумать он не мог. Тоска напала на него страшная, и он не знал, что делать. Не получив аудиенции у Тавровского, Иван Софроныч вздумал наконец навестить двух его родственников, которых имения находились поблизости имений Тавровского. Ивану Софронычу поручено было собрать и привезти в Петербург сведения о состоянии их. Здесь было больше удачи; старый князь, двоюродный дядя Тавровского, тотчас принял Ивана Софроныча и посадил; но тут ждал бедного старика новый удар. Между разговором князь спросил:

– - А что Павел Сергеич? Видели его?

– - Сейчас был у них, но не видал: сегодня не принимают.

– - Бедный Павел Сергеич!
– - заметил князь.-- Ему не до того: проигрался!

– - Слышал, слышал,

ваше сиятельство!
– - отвечал Иван Софроныч.-- Скажите, какое несчастие! и, говорят, значительную сумму проиграл -- тысяч сто!

– - Сто тысяч! (князь усмехнулся). Хорошо, если б только сто тысяч! Да сто тысяч было еще на прошлой неделе, а теперь, говорят, уж полтораста с лишком.

– - Полтораста тысяч!
– - воскликнул с неподдельным ужасом Иван Софроныч.-- Нет, вы изволите шутить, ваша сиятельство!

И он долго не хотел верить.

Понурив голову, сошел Иван Софроныч с лестницы и отправился к другому родственнику. Там опять разговор зашел о Тавровском и его проигрыше, и сердце бедного старика было поражено новым ужасом: родственник объявил, что знает наверное, будто Тавровский в течение прошлой недели и в начале нынешней проиграл с лишком двести тысяч!

Не в духе воротился домой Иван Софроныч.

Глава XLIX

Торжество Ивана Софроныча

Целую ночь Иван Софроныч думал о проигрыше Тавровского и о том, каким бы образом поправить дело. Много передумал он, часто и глубоко вздыхал, пока наступил одиннадцатый час. Тогда Иван Софроныч оделся и через полчаса снова звонил у квартиры Тавровского. Тавровский принял его, но всё еще был не в духе; лежа на диване лицом к стене, выслушал он донесения Ивана Софроныча о состоянии села Софоновки и о различных мерах благоустройства, предпринятых им, и остался совершенно равнодушен, как будто дело шло о чужом имении. Иван Софроныч не терял духа, рассчитывая на статью о доходах, которые удалось ему значительно увеличить. Но когда и статья о доходах прошла без малейшего признака участия и одобрения со стороны Тавровского, Иван Софроныч потерялся. Минут десять стоял он, не говоря ни слова. Тавровский тоже молчал, погруженный в свои мысли.

– - Что еще?
– - наконец спросил последний, очевидно с целью прекратить аудиенцию.

– - Ведомость о состоянии Софоновки и находящейся при оном селе фабрики. Тож приходо-расходная ведомость,-- проговорил Иван Софроныч унылым голосом.

– - Потрудитесь положить,-- сказал Тавровский, не поворачивая головы и указывая рукой на столик подле себя.

Иван Софроныч положил и прибавил тем же плачевным голосом:

– - Деньги сорок две тысячи пятьсот восемьдесят четыре рубля шестьдесят семь копеек ассигнациями.

– - И деньги тут положите.

Иван Софроныч расстегнул сюртук, вынул из жилетного кармана ножичек и, распоров боковой карман сюртука, зашитый для предосторожности, достал полновесный бумажник и начал укладывать стол пачками ассигнаций, предварительно пересчитывая каждую; потом он таким же порядком распорол левый карман своих рейтуз и достал оттуда несколько свертков, в которых оказалось золото; разложив их симметрически по кучкам, Иван Софроныч дополнил сумму серебром и медью, достав то и другое из особых кошельков, хранившихся в разных карманах его одеяния. Исполнив всю эту работу, которая продолжалась довольно долго и во время которой Иван Софроныч по временам искоса поглядывал на Тавровского, старик сказал: