Мертвое ущелье (Логово)
Шрифт:
— Непохоже. Нет, это не то. Нет ни запахов машин, ни кухни, и деревянным домом или блиндажом тоже не пахнет. Солдаты и оружие. Вот и все запахи. Да еще, пожалуй, слабый дух... собак.
— Вот как?
— Да.
— А в собаках ты уверен?
— Пожалуй, да... Хотя ветерок очень слабый, трудно установить точно.
— Значит, засада?
— Очень похоже.
Глаза Хохлова, как обычно, были полны холодной жесткой собранности и спокойствия.
— Пойдешь посмотреть?
— Пойду.
— Один?
— Конечно.
— Надо. Иди.
Не успел Хохлов сделать несколько шагов к группе, как шагнувший было вперед, в кусты, Игнат быстро вернулся.
— Они идут сюда. Я слышу шорох сапог. Идут цепью. Внезапно справа в стороне залаяла овчарка, слева —
гавкнула еще одна.
Быстро метнувшись к ученому, Хохлов скомандовал:
— За мной!
Где-то неподалеку ударил немецкий ручной пулемет, слышались выкрики команд по-немецки, лаяли овчарки.
Автоматной очередью Игнат уложил двух немцев, каски которых внезапно возникли впереди метрах в тридцати, прыгнул в сторону, уклонившись от выстрелов третьего немца, и, круто повернувшись, уже в прыжке, короткой очередью уложил третьего.
Враги были в черной форме карателей. Видимо, сбежавшие из лагеря охранники быстро донесли весть о разгроме концлагеря десантниками, и, подняв карателей по тревоге, немецкое командование решило перекрыть возможные пути отхода десантников к своим. И группа Хохлова напоролась на засаду. Если бы не Игнат с его волчьими привычками и чутьем, дело кончилось бы совсем, совсем плохо...
Бой продолжался всего несколько минут. Точными выстрелами разведчики убили собак, их оказалось всего две. Вскоре бойцам удалось оторваться от погони.
Еще более часа группа торопливо, как говорят разведчики, «форсированным маршем» уходила, и только потом Хохлов разрешил пятиминутную остановку — передохнуть, перекусить консервами и, главное, связаться по рации с командованием.
И тут вдруг выяснилось, что радистка исчезла. Рация была здесь, ее нес один из десантников. А Ирины не было...
Все помнили, что еще перед засадой она шла предпоследней, впереди Хохлова, который замыкал цепочку. А потом, когда все затаились по сигналу тревоги, и капитан ушел вперед к Игнату, она осталась последней. С того момента никто из разведчиков ее больше не видел.
Не было и одного из двенадцати оставшихся десантников, его убили в перестрелке. Это было в бою, на глазах у других разведчиков. А радистка исчезла как-то совершенно незаметно. Отстать она не могла. Хохлов и Игнат знали ее хорошую спортивную подготовленность, нога у нее уже прошла совсем, так что не могла она отстать. Тут что-то другое, похуже...
Запасной радист из десантников, который и нес рацию, по приказу Хохлова отправил шифровку, что все нормально, что группа с небольшими потерями, выполнив задание, вскоре выйдет в условленную точку
«Встречаем на том же месте. Не задерживайтесь. Примите меры поиску».
Хохлов подозвал Игната и старшину — своего помощника.
— Хотел с вами посоветоваться и обсудить: как быть с радисткой. А теперь уже и обсуждать нечего. Все сказано в радиограмме. И он протянул им бумажку с текстом.
— Так что и торопиться надо к своим, и организовать поиск необходимо.
— Так не бросать же ее здесь, искать надо!
— Ты, Игнат, не горячись. — Хохлов несколько секунд помолчал. — Конечно, надо. Вот и командование так считает, начальник разведки наш. Ты вот лучше всех это сделаешь. Тебе нужен еще кто?
— Не надо, Станислав Иванович. Ты же знаешь, мне всегда лучше одному.
— Знаю. Ну, иди, Игнат. Одну, сегодняшнюю ночь будем ждать. В том же месте, где проход в колючке, там, на передовой.
— Понятно, Станислав Иванович!
— Только одну ночь. Усек?
— Усек.
Углов закинул на ремень свой «шмайссер», шагнул в зеленую густоту леса, и его мягкие шаги вмиг потонули в живых лесных шорохах ветра, травы, листьев.
15. ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОЙ ФОРМЕ
— Итак, красотка-девушка, мне до сих пор неизвестно твое имя. Долго ты будешь его скрывать от меня?
Ирина молчала.
Молодой, высокий и худощавый спортивного типа мужчина в форме оберштурмбанфюрера СС — эсэсовского подполковника, сидел напротив нее на стуле и на чистом русском языке, без малейшего акцента, задавал ей вопросы.
Ирина молчала.
Однако эсэсовец был совершенно спокоен, время от времени он даже улыбался, продолжая задавать вопросы радистке.
Тем не менее Ирина заметила, что вопросы его целенаправленные, и он исподволь внимательно наблюдает за выражением ее лица, за ее реакцией на тот или иной вопрос.
— Так кого все-таки повели десантники к передовой? Ирина молчала.
— Я видел этого человека, его, конечно, переодели, но было видно, что штатский костюм идет ему меньше, чем лагерная роба. Так как будто ее называют заключенные-лагерники?
Небольшой деревянный дом, оборудованный под штаб, скорее всего, штаб какого-нибудь полка, в котором проходил этот допрос, радистка видела мельком, когда ее привезли сюда. Конечно, этот эсэсовец сюда приехал, чтобы допросить ее. Ирина чувствовала, что этот тип — птица большого полета — разведчик или контрразведчик. Он из города, если не из самого Берлина. У него весьма повелительные манеры, да и слишком высокий эсэсовский чин, чтобы быть здесь при полковом штабе. Но главное, конечно, и манеры, и привычка держаться этак доброжелательно-дружески, хотя и как будто официально. Ну и безупречное знание русского языка.