Мертвое ущелье (Логово)
Шрифт:
Теперь напряжение стало предельным. Игнат стоял, как до отказа сжатая пружина, ожидая действий эсэсовца.
— Итак, вы поступаете в мое распоряжение.
— Так точно! — по-военному подтвердил Игнат и еще больше повернулся боком, провоцируя нападение немца. Если «Галкин» распознал его, то он должен попытаться немедленно ликвидировать Игната. Живой Игнат — для него ловушка.
Разведчик не ошибся.
«Галкин» сделал молниеносное движение рукой, но Игнат, ожидавший нападения, резко отклонился в сторону, подставив локоть, крутанул руку немца и выбил нож.
Финка звякнула о мерзлую землю.
Несколько секунд такого боя, и немец, в свою очередь, попытался выхватить пистолет, но его молниеносно выбил Игнат. Пистолет отлетел в сторону.
Они стояли друг против друга, выискивая удобный момент для решающего удара или захвата.
Но вот немец сделал обманное движение, Игнат будто принял эту уловку, выбросил руку вперед, но несильно, ложно, а «Галкин» метнулся, чтобы схватить руку Игната двумя руками — на излом. Однако тот резко присел и, с разворотом вставая, сильно ударил немца ногой в грудь. Ударил, что было сил! Эсэсовец упал, перевернулся через голову, отлетев метров на пять. Но мгновенно вскочил, в два прыжка выскочил из ниши и метнулся со склона вниз, кувыркаясь и скользя по заснеженному крутому спуску.
Разведчик только через несколько секунд увидел, что «Галкин» уходит. Схватив с земли свой «парабеллум», Игнат следом за немцем выскочил на край ниши. Еще секунду он потерял от неожиданности. Стрелять теперь бесполезно. Попасть в движущуюся среди снега цель на расстоянии почти трехсот метров было практически невозможно. Крутизна склона помогла «Галкину».
Игнат сунул «парабеллум» в кобуру и прыгнул следом за своим давним врагом. Скользя и кувыркаясь по склону, он сам тоже быстро спустился в пушистом и мягком снежном месиве, но его отнесло в сторону от «Галкина». На дне ущелья Игнат едва мог взглядом разыскать немца. «Галкин» уже был в километре от него. А до перевала не более восьмисот метров, за ним — граница. Упустил... Судьба свела, а он упустил.
Игнат сидел в снегу и чуть не плакал. Лыжи остались там, возле ниши. Где-то там, видимо, спрятал свои лыжи и «Галкин». Но теперь это уже неважно. Ушел эсэсман! Удрал, гад! Ничего с этим уже не поделаешь! Надо спешить в отряд, в банду. Немец туда не пойдет. Его там не знают, иначе — зачем бы нужен был пароль? Надо подобрать обе части Железного креста, упавшие на землю в нише, и уходить.
Скорей всего, он вообще уйдет обратно за кордон. Даже если у него есть явки в городе. Он не будет рисковать, раз уж пароль в руках у советского контрразведчика. Уйдет наверняка. Своя шкура стоит дорого.
24. МЯТЕЖ
Мертвое ущелье светилось и полыхало ночным холодным огнем. Игнат вернулся незадолго до рассвета, но мгла была еще плотной, и мрачное тревожное свечение Мертвого ущелья во всю разыгралось, озаряя зимний ночной лес неземным сиянием, голубоватым, дрожащим и призрачным.
Игната не было двое суток, и первый, к кому он зашел, был Касим.
— Знаешь, Игнат, тебя ждут, нервничают ребята.
— С чего это?
— Как с чего? Вороной совсем озверел. Вчера шлепнул двоих ни с того ни с сего. Как будто огрызнулись... Он
Игнат понимал, что опасность все-таки есть, что немец свяжется с подпольем. Исключить этот вариант полностью нельзя. Вдруг у «Галкина» на перевале запасная связь? Вполне может быть. Пойти вообще-то не должен. Но кто ж его знает... А тут и обстановка в самой банде вроде подоспела. Надо принимать решение. Сейчас. Именно сейчас! Второго случая может не быть.
— Значит, так, Касим. Сейчас иди к ротному-два.
— Он не ротный уже.
— Неважно. Иди к нему и передай, что я сказал, а он уж сам кому надо сообщит, скажи, что его люди, братья Охрименко и Семен Макаршин никуда не сбежали, а расстреляны атаманом. Трупы их в нижнем белье я покажу. Я их нашел.
— Да ну?!
— Точно так.
— Понятно. Все передам, Игнат, щас же! Сей миг!
— Стой. Это не все и не самое главное. Главное вот что: пусть все, кто с нами, будут наготове. Пусть «наши» ротные предупредят своих людей: по моему сигналу, по выстрелам, им надо сразу обезвредить самых преданных псов Вороного.
— Когда это все?
— Предупредишь сейчас. Сколько тебе потребуется времени — обойти всех?
— С полчаса.
— Тогда мы все успеем до рассвета. Так и скажи им: выстрелы будут около штаба и до рассвета. Если не сорвется ничего. Без выстрелов, без этого сигнала, ничего не предпринимать. Понял?
— Так точно!
— Иди. И мигом обратно. Я жду тебя. Как придешь, так и пойдем с тобой в штаб.
— Кого-нибудь еще возьмем в штаб-то?
— Нет, обойдемся сами. Там с атаманом человек пять, не больше.
— Все понял. Иду.
Разведчик видел, что Касим, хотя и чуток трусит идти вдвоем к штабу, но очень уж верит в него, в Игната. Это было как раз то, что нужно в такой момент.
Касим вернулся ровно через полчаса.
— Все в порядке.
— Что в порядке?
— Уже людей из трех «наших» рот расставили. А он хотел тут же в роте все объявить про «сбежавших» и снова возглавить роту.
— Я же сказал: после сигнала!
— Я и предупредил его, чтоб не дергался раньше времени. Он и притих. Поднял своих людей — человек двадцать пять. Они там сразу «воронят» перережут.
— Хорошо. Пошли.
Часовые у штаба — двое со «шмайссерами» — вежливо поздоровались с Игнатом. «Своих» двух с ранников, как назло, в карауле у штаба не было. Касим еще раньше предупредил Игната, но это уже ничего не меняло.
Этих двух верных Вороному охранников Игнат снял в течение трех секунд с помощью своего верного финского ножа. Охранники даже не успели схватиться за оружие.
В штабную избу вошли не спеша, прошли коридор, у кабинета Вороного, на кушетке в «приемной», спал адъютант. Двое часовых были у двери: один сидел, другой стоял.
— У меня срочное дело к командиру. Касим, ты подожди здесь.
Углова к атаману пропускали всегда, поэтому и сейчас он беспрепятственно прошел.
Вороной к удивлению Игната уже сидел за столом и смотрел на разведчика настороженно и пронзительно. Игнату показалось, что атаман, как волк, почувствовал опасность.
— Что случилось?