Мертвоград
Шрифт:
– Смотря кого вы имеете в виду, когда говорите «у вас», – сухо ответил Могвай.
Он ощущал некую психологическую преграду, стоящую между ним и человеком за столом. И дело было вовсе не в том, что он прятал лицо и не желал называть свое имя. После Исхода многие люди стали скрывать свои настоящие имена и не позволяли себя фотографировать. Бытовало мнение, что имя – это очень прочный, проверенный веками мем, который можно использовать как во благо, так и во зло его носителю. Фотографию, опять же по слухам, можно было использовать в магических ритуалах. Кроме того, шарлатаны, называющие себя
– Насчет фотографии – бред чистой воды, – вторя мыслям Могвая, сказал человек за столом. – А вот имя действительно определяет очень многое в жизни человека. Недаром деятели искусства, да и просто публичные люди, зачастую берут себе псевдонимы или придумывают прозвища.
– Вы не хотите называть мне свое имя?
– Если хочешь, называй меня Исмаилом.
– Отлично. – Могвай изобразил улыбку. – А я – Могвай.
– Я знаю, кто ты такой.
– Откуда?
– Мы уже встречались.
– Что-то не припомню.
– Ну и ладно. Не о том разговор.
– А о чем тогда?
Разговор, о чем бы он ни шел, Могваю уже не нравился. Так же, как не нравился ему и собеседник, на лету угадывающий мысли. Тоже мне, Огюст Дюпен выискался. Ежели ж он умеет мысли угадывать, так, может, и еще на что способен? А?.. Ну, что, думал Могвай, глядя в темноту, туда, где должно было находиться лицо собеседника. Давай, скажи, о чем я сейчас думаю?
Человек, назвавшийся Исмаилом, молчал. Кисть правой его руки неподвижно лежала на краю стола. Как будто ненастоящая.
Могвая все сильнее раздражала неопределенность ситуации. Больше всего она была похожа на кастрюлю с жидким, едва сладеньким, бледно-розовым киселем, остывшим и подернувшимся желатиновой пленкой. Хотя почему именно у него возникла такая ассоциация, Могвай и сам не понимал. Он вообще-то не любил кисель.
– Как тебе вечеринка? – спросил Исмаил.
– Нормально, – кивнул без особого энтузиазма Могвай.
– Ты впервые у нас?
– Кажется.
– Понимаю.
– Что вы понимаете?
– С вечеринки на вечеринку – так недолго и забыть, в каких местах успел побывать.
– Осуждаете?
– Нет.
– У вас в доме часто случаются вечеринки?
– Два, три раза в неделю.
– Вам это не мешает?
– Я привык.
– А соседям?
– Соседи… Они, полагаю, тоже привыкли.
Вот тут, признаться, Могвай оказался не просто удивлен, но еще и озадачен. Не так уж много найдется родителей, которые не станут возражать против вечеринок, что едва ли не ежедневно устраивают их чада у них же на дому.
– И вы… Вы не имеете ничего против?.. – Могвай пальцем указал на дверь, через которую вошел.
– Ты имеешь в виду громкую музыку, легкие наркотики и алкоголь?
– Да, именно это я и имею в виду. А еще – поклонение Ктулху.
– Видишь ли, Могвай, я пытаюсь видеть жизнь такой, какая она есть. Это весьма непросто, учитывая то, что все мы постоянно находимся под чудовищным прессингом сконструированных кем-то
– То есть вы хотите сказать, что каждый воспринимает реальность по-своему?
– Не воспринимает, а создает ее. – Средний палец лежавшей на столе руки поднялся, согнулся и резко ударил ногтем по дереву. – Каждый сам создает для себя реальность. Девяносто девять процентов всех конфликтов, будь то мировая политика или драка возле пивного ларька, происходит по одной простой причине – люди не понимают друг друга. Они либо говорят об одних и тех же вещах, но называют их разными именами. Либо, наоборот, под одно и то же слово подводят разные смысловые значения. Последователи всех монотеистических религий согласны с тем, что Бог один. Разногласия, доводящие до убийств и войн, начинаются, как только заходит речь об имени Бога. Хотя, казалось бы, какая разница, если мы сами даем ему это имя. Вот, смотри.
В пятне света, лежащем на столе, появилась вторая рука. Она взяла небольшую коробочку и вытряхнула из нее две деревянные зубочистки. Обе руки взяли по зубочистке, сложили их крест-накрест и разошлись в стороны.
– Что это?
– Крест.
– Нет никакого креста. – Правая рука смахнула зубочистки в подставленную левую ладонь, которая тут же снова кинула их на стол. – Есть лишь две деревянные палочки. А крест – это символ, существующий только у тебя в голове.
Могвай невольно улыбнулся – ему определенно нравилась предложенная Исмаилом логика.
Исмаил подался вперед, и Могваю показалось, что на миг он увидел белое пятно его лица. Он даже не успел разглядеть его черт, но ему почудилось, что выражение лица было немного грустное, и при этом Исмаил одобрительно улыбался. Правда, улыбка у него была странная. Как бы съехавшая на сторону. Хотя, возможно, Могвай это не увидел, а уже после придумал.
– Легкие, природные наркотики и рок-н-ролл – это то, что позволяет сознанию раскрепоститься и начать отсеивать атакующие его постоянно, со всех сторон мемплексы. Большинство из которых созданы специально с целью оболванивания людей. Реклама, сериалы, ток-шоу, реалити-шоу – все это плотно упакованные мемплексы, дающие зрителю установку на то, как жить, для чего жить, чему верить и чему служить.
– И с этим никак невозможно бороться, кроме как с помощью наркотиков и рок-н-ролла?
– Наркотики и рок-н-ролл – это не средства борьбы, а средства самозащиты. Как бронежилет и каска для бойца. Оружие мы используем другое.
– Мы? – удивленно повторил Могвай.
Исмаил сделал вид, что не заметил, как оговорился. А может, это была и не оговорка вовсе?
– Как тебе понравилось обращение Пиратской Сети Мертвой Овер-Головы?
– Забавно, – усмехнулся Могвай.
– Забавно? – Голос у Исмаила такой же удивленный, как незадолго до этого у Могвая. – И это все, что ты можешь сказать?