Мёртвые душат
Шрифт:
Однако Чичеро ошибся. Суетящиеся перед замком люди были настроены ничуть не воинственно. Они веселились, катая комья снега, который при наметившейся оттепели хорошо лепился. Все эти люди оказались обитателями замка Окс — живыми и весьма женственными молодыми людьми, натренированными для ублажения Лулу Марципарины Бианки и её старшей подруги.
Под взглядом Чичеро, ищущим среди них свою невесту, молодые люди прекратили весёлую зимнюю забаву и застыли в позах, выгодно подчёркивающих достоинства их фигур. Посланника они, однако, не впечатлили, и он не удостоил их чести быть спрошенными
В этот раз Марципарина Бианка не бросилась встречать Чичеро, когда он въехал на заснеженный двор замка Окс. Вот она — переменчивость женского настроения, подумал посланник. Развлекается она со своими наложниками на пару с госпожой Кэнэктой, и не прервётся ради приезда любимого жениха. Кажется, Чичеро ощутил что-то вроде укола ревности.
Ну что ж, сказал себе Чичеро, раз Лулу меня не встречает, и я к ней так уж сильно спешить не буду. Всё равно мне ещё надлежит вырыть закопанную во дворе суэниту! Сказано — сделано. Выкопал Чичеро спрятанную в замке Окс «призрачную шкатулку», проверил, все ли тени на месте. Все души мёртвых крестьян, приписанных к замкам Гарм и Батурм, сохранились в наличии. Марципарина, однако, всё не выходила. Чичеро даже забеспокоился.
Дальнейшее Чичеро поразило. Вместо Бианки вышла к нему во двор встревоженная великанша Клюп, бывшая хозяйка Окса. Сказала великанша, что невесты его в замке больше нет.
— То есть, не велено пускать? — ядовито осведомился Чичеро.
— Да нет! Хотите — замок обыщите, — пожала плечами великанша.
— Но где же тогда она?
— Хотите — верьте, хотите — нет, а я своими глазами не видела, — призналась великанша, — только мне любовники госпожи сказывали, что прилетел за нею и за подругой ейной аккурат в этот двор большой белоснежный дракон. Любовники — те попрятались, а дракон подхватил мою госпожу и госпожу Кэнэкту на крылья, да и унёс в направлении северо-восточном…
О похищении драконом его невесты Клюп говорила как о деле вполне обычном, и Чичеро поймал себя на том, что всему верит. В том ли дело, что от Бларпа Эйуоя наслушался он легенд о Драеладре, затмивших перед его очами подлинную некроисторию, или же имел он какой-то собственный, ныне позабытый опыт? Теперь ему казалось, что всё это когда-то уже происходило: Бианку из зимнего двора замка Окс белоснежный дракон унёс на своих крыльях уже вторично. Только Бианку в ту пору звали на призский манер именем «Бланш», на месте зимнего замка Окс стоял летний город Адовадаи, да и дракон-то был не идеально белым…
— Только это ещё не всё, — продолжала Клюп, — ведь третьего дня приезжал к нам из Цанца гонец, да не один, а с отрядом. Гонец-то — правильный, а отряд нехороший. Головорезы, одним словом.
— И что же передал гонец?
— То и передал, что в светлом городе Цанц горе стряслось большое с нашим благодетелем Умбриэлем Цилиндроном.
— Неужели умер.
— Нет, но весь парализован. Бальзамировщик Фальк его теперь разными бальзамами пользует, очень старается, но говорит, ничего сделать нельзя.
— И это всё, что передал гонец?
— Ещё передал, чтобы
Было от чего Чичеро призадуматься.
Как ни спешил Чичеро в Цанц, а всё-таки решил заехать в замок Мнил, проверить, жив ли доверчивый великан Ом. И замок Мнил его удивил.
На ступеньках крыльца сидел посланник Смерти Дрю из Дрона и играл на барабане. Чичеро, вернее, Зунг, хорошо запомнил этот барабанчик — детскую игрушку великана. Не менее хорошо Чичеро помнил и Дрю; только Дрю неуловимо изменился.
Завидев Чичеро, этот его знакомец по симпозиуму у Цилиндрона прекратил игру, встал и трмжды церемонно поклонился:
— Здравствуй, Лимн, здравствуй, Зунг, будь здоров, Дулдокравн!
— Меня зовут Чичеро! — сказал Чичеро.
— И давно? — спросил Дрю.
— Вы хотите ссоры, посланник? — резко спросил Чичеро, которому тон Дрю нравился всё меньше.
— Ссора возможна лишь между равными, — ответил ему Дрю.
— Чем же мы неравны?
С языка Дрю чуть было не сорвалось какое-то прежде очень важное основание для различения элитных мертвецов, учившихся в Призе, от жалких живых карликовых животных, но он прикусил язык, ибо обнаружил, что сказанное противоречило бы его современному мировоззрению.
— Мы выполняем разные фигуры танца, — загадочно ответил нашедшийся Дрю. Новый его тон уже не содержал скрытой угрозы.
— Какого танца? — спросил Чичеро.
— Пошли, покажу!
Вслед за Дрю недоумевающий Чичеро сошёл с холма, на котором стоял замок Мнил, и двинулся мимо деревни Мнил в сторону деревни Клёц.
По дороге Дрю обернулся и сказал:
— Как вы, вероятно, заметили, я не верю, что вы — посланник Смерти Чичеро. У меня есть иные сведения, и эти сведения мне уже успели вылезти боком. Сейчас в мире есть только одна вещь, вызывающая во мне настоящую ненависть. Это не вы, Чичеро. Это арбалет.
Следы арбалетных болтов были Чичеро хорошо заметны. И кто же бедного Дрю так отделал?
— Но не будем об арбалетах! — поморщился от своих же слов Дрю. — Скажите, Чичеро, кто такая Бланш из Флёра? Если вы — колония живых карликов, вы мне не ответите.
— Ошибаетесь, Дрю. Я бы никогда не ответил, находясь в добром мертвецком здравии, — усмехнулся Чичеро, — но именно сейчас, когда я превратился в колонию карликов, мне привелось о ней вспомнить! Бланш из Флёра — девушка, которая ушла с драконами. Это было ещё до моего посмертия.
Удивлённый Дрю всмотрелся в Чичеро и сказал:
— Признаюсь, не ожидал. Знаете, Чичеро, теперь я не поверю в ваших карликов, даже если их увижу.
Дрю привёл Чичеро на то место у берега болота, где, как он помнил, его карликам удалось остановить мёртвых крестьян, пытавшихся отбить Бокси. И эти крестьяне были ещё тут. И был тут конь, по видимому, принадлежавший Дрю. И был тут Пендрис, который когда-то этого Дрю искал во главе конного отряда. Сейчас Пендрис устанавливал мёртвых крестьян в причудливые позы, соотносясь со схемой, начертанной Дрю на листе пергамента.