Мёртвые душат
Шрифт:
— Это интересно, — оценил весть Чичеро. — А что говорят прибывшие мертвецы о предстоящем вече?
— Да вы сами послушайте! — пожал плечами Ларколл. — Одно скажу: ничего хорошего не говорят.
Да и прислушиваться особенно не надо было.
— Что они себе думают в этом Мертвецком приказе? — дышал едва ли не прямо на него бальзамным перегаром какой-то расстроенный детина, одетый как преуспевающий ремесленник из гильдии мебельщиков. Его собеседники согласно кивали.
— Быдло крестьянское! — цедил сквозь зубы торговец, облокотившийся на стойку чуть поотдаль.
— Поубивал бы! —
Было ясно, что дело не в отдельных голосах: весь трактир служит эпицентром весьма ярко выраженных оппозиционных настроений. Да и не в трактире дело: здесь собралось несогласное с идеями заговорщиков меньшинство, поскольку ему больше и собраться-то было негде.
Эти люди либо жили в Цанце, либо прибыли из его окрестностей, чтобы участвовать в вечевом волеизъявлении, — а под стенами нашли множество крестьян, имеющих те же самые права, но кому-то (пока неизвестно, кому) послушных. Что им теперь оставалось, как не заливать свою досаду в трактире (благо, хоть его подневольные крестьяне не заняли)?
Чичеро подумал, что несладко ему придётся, если трактирный люд узнает, что именно он передал Гру ту «призрачную шкатулку», при помощи которой лысый хитрец и вызвал всё крестьянское нашествие.
И вдруг в битком набитом зале прозвучал крик:
— Чичеро! Да это же ты!
Посланник чуть было не решил, что уже воплощаются его тревожные фантазии, но голос звучал не обвиняющее, не грозно, а, скорее, радостно. Он всмотрелся в угол зала и увидел, что с дальней скамьи ему машут два мертвеца. Ба, да это Кло и Амур, с которыми ему случилось выступить против шипастого великана Плюста и его стражи! Те самые мастера метания ножей, которые пытались устеречь Дониа из Шкмо — зловредного плюстового шпиона.
Чичеро подошёл к ним, и они, тут же с усилием раздвинувшись на скамье, дали ему место между ними. На другом конце скамьи кто-то чертыхнулся, едва не слетев на пол, но стерпел. Все, кто пришёл в этот день в трактир Ларколла, пребывали в сильном озлоблении, но друг на друге своей злости старались не вымещать.
И Кло из Дрона, и Амур из Кляма, как выяснилось, прибыли в Цанц на злосчастное вече, первый — уже три дня назад, второй — сегодня. Оба кипели негодованием и чувствовали себя обманутыми.
— Ты видел эту толпу крестьян под стенами? — спросил Кло и, не дожидаясь ответа, продолжал, попутно возвращая в рукав так и просившийся наружу нож. — Это же какие-то мумии, а не крестьяне! Как они смотрят! Они же ничего не видят перед собой, когда смотрят. Это не мертвецы, это заводные куклы! И с ними нам предстоит спорить на некрократическом вече! Ты представляешь, Чичеро?
— Здесь какой-то чёртов обман! — подтвердил Амур. — Нас за дурачков держат. Я слышал, на вече предстоит решить, предоставлять ли грязным карликам одинаковые права с нами. И что, как ты думаешь, решат эти очумевшие крестьяне? А их же тут большинство! Мерзкий сброд…
— Я слышал ещё хуже! — вмешался сосед, сидящий напротив Кло. — Говорят, Цанцкое воеводство ликвидируют, и вместо него сделают Отшибинское, с центром в Дыбре. Туда уже обходные туннели роют!
— Чёрт знает что! — согласился Чичеро.
— Помнишь ли ты Пардра
— Более или менее помню, — ответил Чичеро.
— Он прибыл в Цанц одновременно со мной и видел всё то же, что и я. Так вот, его арестовала стража. За что? Да он, говорят, устроил драку в Мертвецком приказе. И я его понимаю очень хорошо. Я сам (только вежливо) там поинтересовался: можно ли лишить права голоса этих тупых невежественных крестьян? И что же они мне ответили?
— Да, что ответили? — подхватил Чичеро.
— Говорят, некрократия не делает различия между сословиями. Говорят, все мертвецы — братья. Вот живых — тех к голосованию и близко не подпустят (уж за этим-то проследят). Но как по мне, вот хоть трактирщик Ларколл: он пусть и живой (мало ли недостатков у человека), а всё же разумный! Я бы уж лучше ему голос доверил, чем всем этим братьям-навозникам!
— А не знаешь, Кло, коню моему можно в вече участвовать? Он у меня тоже мёртвый! — пошутил в ответ Чичеро, и шутка умела успех: внимая ей, заржал весь стол и половина соседнего.
— Коню — нельзя. У него четыре ноги, два крыла, а рук нету. Как же он в реестре-то распишется? Вот приделай коню руки, мил человек, будет он у тебя крестьянином! — раздалось от соседнего стола, и уже весь трактир грянул хохотом.
— А ваш Пардр из Ы, извините, дурак! — сказал Кло тот самый сосед напротив, который уже однажды встревал в беседу троих героев Глюма. — Чем драку в Мертвецком приказе затевать, уж лучше бы ему взорвать Пороховую башню. Она как раз над этим приказом высится. Одним бы махом: ни башни, ни приказа! — и добрый советчик захохотал.
— Ты что, сдурел? — спросил у него Амур. — Если рванёт Пороховая башня, здесь не только Мертвецкого приказа, а всего наземного Цанца не сохранится. Только и останутся те крестьяне, что под стенами: будут они обломки трактира разбирать, да нас оплакивать. И хоронить по варварскому обычаю.
Вечером Чичеро посоветовал Гру получше стеречь Пороховую башню. Тот передал его совет Отту, и поутру все подходы к башне ощетинились алебардами его подчинённых.
От завсегдатаев трактира изменение режима охраны башни не укрылось. Когда Чичеро, Кло и Амур встретились за тем же столом в углу, разговор шёл как раз об этом. Вчерашний сосед, предлагавший взорвать Пороховую башню, тоже был на месте, и шипел:
— И ведь сидят где-то среди нас шпионы. Мы что-то говорим, а они — на ус мотают, а вечером всё передают, кому надо. Я вчера пошутил про Пороховую башню. Всем в Цанце известно: нет в той башне никакого пороха, просто она так называется. Но ведь сидела рядом какая-то гадина, обо всём доложила, и вот полюбуйтесь: охраняют эту пустую никому не нужную башню так, что любо-дорого смотреть!
Чичеро был шпионом Гру, как и карлики его — разведчиками Занз-Ундикравна. С этим уж ничего не поделаешь. Однако симпатии его отчего-то были на стороне посетителей трактира «Живые и мёртвые», а не на стороне заговорщиков из Цанца, для которых он с такими трудами добыл используемые сейчас тени.