Мертвые не кусаються

Сан Антонио

— Может быть, но вы же не сомневаетесь, что при моей профессии необходимо уважать народные предания, у ремесла есть свои традиции.

— Вы часто меняете внешность?

— А вы? — парирую я.

Чарли Уэбб поднимает брови.

— Что, я?

— Вы меняете пол, тогда как я довольствуюсь сменой внешности. Ваше превращение гораздо серьезнее. Как ваше настоящее имя, Чарли? Шарлотта?

Повышаю тон из-за того, что мой визави поспешно пытается изобразить возмущение.

— Не протестуйте! Я буду называть вас «дорогой месье», если вам это так необходимо, но при условии, что вы позволите мне испробовать вкус ваших губ. Этот в высшей степени превосходный рот выдает вас больше, чем известные деликатные округлости, кстати, грешно их так зажимать. Не увечьте себя, моя

дорогая.

Какой-то момент избегаем смотреть друг на друга. Что-то новое тревожит нас и связывает. Смутное ощущение, которое за несколько минут раскрыло мне секрет обаяния «визитера». Инстинкт — это здорово! Веяния — разоблачители! Волны — ударные! Безрассудная плоть имеет свои рассуждения, которых рассудок не знает. Она познает истину через осмос, посредством взаимного проникновения.

В соседнем номере бухие немцы пытаются продолжить новогоднее празднество. Вечный шум океана создает ритм ночи. Ничего нет более назойливого, безнадежного, агонизирующего, чем это туда — обратно водяной массы. Море кажется отступающим в бесконечность, как если бы оно только что покорилось суше. Его усмиряет глубокое послушание. Нарастает неустойчивое состояние затишья, нерешительного бормотания волн. И затем вдруг снова взлет, создающий скачущую ярость. Они вздымаются с гривами по ветру в казачьей атаке…

— Вы кажетесь слишком уверенным в своем диагнозе, — вздыхает, наконец, моя подруга. — А если вы ошибаетесь?

Я веселюсь.

— Это другие меня обманывают, со своей стороны я Всегда веду честную игру с самим собой. Вы девушка!

— Спорим?

— Спорим!

— На что!

— На ночь любви! Таково мое условие, если вы представительница прекрасного пола.

— Согласен. Моя ставка тоже ночь любви, — отвечает она так же метко.

У меня пересыхает в горле. Ребята, представьте, если я продую!

Чарли снимает пиджак и вешает его на спинку стула.

Развязывает галстук.

— Продолжать или объявим неявку? — спрашивает он.

Я очарован его грудью. Налицо выпуклость, но формально это еще не убедительные габариты. У многих мужиков кое-что колышется в этом секторе.

— Продолжайте! — приказываю я.

Ночной гость расстегивает рубашку. Под ней очень узкая тенниска-распашонка, туго застегнутая спереди на крючочки. Чарли слегка улыбается, уж не знаю стеснительно или иронично. Вы знаете, как смешиваются порой самые противоречивые чувства.

Слежу за игрой крючочков, поддающихся один за другим. Поверьте или идите к…,[6] но, по правде говоря, это лишь форма напряженного ожидания.

Когда шесть крючков испустили дух, стриптизер (ша) хватает полы тенниски и не распахивает ее. Подходит ко мне с туманной улыбкой. Момент сверхнапряженный. Артериальное давление падает до ножек моего стула.

Честное слово, Чарли — храбрец!

Поучительный великий вызов.

Решительное столкновение.

Ффллопп!

Двойным резким жестом он сбрасывает тенниску!

Мерси, Сеньор! Ты добр к Сан-Антонио. Безупречен! Не злопамятен к бедному грешнику, кто я есть. Истинное наслаждение обращаться к Тебе. В следующий раз, когда я заступлю на пост в Твоем гарнизоне, в моем меню вместо отбивных фомы неверующего будет «хлеб наш насущный…»! О, Боже, как я люблю Твое существование! Достаточно достичь возраста оргазма (или органа), попросишь — и Ты уже здесь! Имей жалость к страждущим. Они сомневаются в Тебе, проклинают, бросают вызов, потому что они больны, рогаты, испорчены, бедны, покинуты, раздавлены, одиноки, измучены, осмеяны. Потому что голодны и испытывают жажду, хотят спать и больше не могут спать друг с другом, страдают и не могут заменить старый телевизор на новый. Потому что нечестно, когда новая машина ломается. Потому что их девахи заставляют их потеть. Дети вырастают и ругают их. Де Голль вернулся в царствие твое. Правому режиму угрожают слева, левому — справа. Во время свадьбы у жены еще не было расширения вен, а теща не была вдовой! В отпуске все время дождь. Сильные лупят слабых. И доза наркотика вместо Тебя! Потому что трубка излечивает лучше молитвы! Потому что это именно так! Потому что то Хонда, то Хитачи, то Яма, то Канава!

Потому что эти мерзавцы… Потому что эти уроды… Потому что нет причин, чтобы их жены шерстили вне дома! Потому что есть более богатые, более увенчанные лаврами, более здоровые, чем они сами! Потому что все время война! Потому что она всегда будет! И еще по тысяче других причин, таких же нелепых, как вышеприведенные, они сомневаются в Тебе, Господи! Говорят, что это выдумка. Утопия. Чудовища! Неблагодарные! Накажи их, дураков, Господи! Заставь их еще больше обоср…ся, чтобы научить их умирать (потому что жить они никогда не научатся). Оскопи их, Боже! Пусть они писают кровью, гадят внутренностями, иссушают гланды, сморщивают зоб! Вежливость — это угрызения совести за других: они-то слишком невежливы, чтобы быть чистыми, Боже! Ты позволил им слишком наслаждаться! Они говорят, что совокупление — это Ты и есть! Чтобы посмеяться над Тобой. Хочешь, я скажу Тебе, Боже? Ты слишком добрый дьявол!

Во всяком случае, спасибо за то, что Ты только для меня сделал! Эта пара титюшек, друзья!

Резко освобожденные, они прыгают мне в физиономию, хорошенькие плутовки!

Скушать хочется!

Готово: я их ем!

Бог мой (всегда Ты), как это вкусно!

Настолько, что я забываю гротескность ситуации. Она заслуживает резюме.

Я выступил в роли наемного убийцы, не думая, собственно говоря, почему. Сан-Антониевская инициатива, дети мои! Был ли приказ действовать так? Хм-хм. Говорил ли про это Старик там в занюханной берлоге? Дудки! Я решил все сам. Как чаще всего и бывает! Очаровательный молодой человек появляется с инструкциями злодею-убийце. Поздно ночью! Уже не очень банально! Он говорит, наш красавчик: «У вас бровь наклеена наоборот». «А ты, парень, вообще-то девушка» отражает выпад Сан-А. Прелестный диалог! Прямо, как в пьесе Йонеско. После чего молодой человек доказывает, что он молодая девушка, вываливая парочку млеконосящих, и комиссар набрасывается на них, как истинный Сан-Антонио, не получавший свою порцию девичьих ласк уже целых четыре долгих дня!

Надо сказать, что зрелищу невозможно сопротивляться. Девушка в мужских брюках с обнаженным торсом… Не хотел бы, чтобы вы заработали воспаление гланд, глупенькие мои, но бывают случаи, когда самый цивилизованный мужчина (впрочем, убежден, что это я) ведет себя, как худший из солдафонов (впрочем, убежден, что это опять-таки я).

Мы спорили. Я выиграл. Она выполняет условия пари.

И, поверьте мне, выполняет отлично. У мадемуазель Чарли щипчики для колки орехов — вещь, пардон, не умозрительная. А автоматическая передача скоростей бросает меня то в жар, то в холод! Никогда не видел подобной виртуозности! Или если и видел: забыл! Забвение — это тайное оружие мужчины (и женщины). Я всегда падок на непамятливость. Едва прожил неплохо кое-что с кем-то: вжик, вжик! Оно уже стирается полностью или частично. Да так удачно, что ты, как пионер, всегда готов, чтобы жить заново.

Впрочем, мужчина, солидно сориентированный на настоящее, находит удовольствие в утверждении, что он уникален в своем роде. Никогда он не: ловил форели такого размера; читал такой книги; имел такой чувихи; видел такой Венеры Милосской (в тот день освещение было такое особенно особенное).

Так вот, ваш герой до этого момента никогда не наслаждался девушкой, более способной в любви. Восхитительная снизу доверху! Вкуснейшая! Незабываемая!

Незабываемое — это значит возобновляемое немедленно!

О, этот набор самовыражений наших возлюбленных, негодники мои! Это деликатно-самозабвенное «ой, мамочка!», как на раскаленной сковородке! Песня золотого урожая! Как запело бархатное тело! И потом, упругость, вот что! Да, особенно упругость! Старушки, допускаю, хороши в упряжке из-за искушенности. Но вязкость материала — вот их злой рок! Схватишь, пощупаешь — тесто! Тронешь пальчиком и нужно добрых четверть часа, чтобы их ляжка стала вновь гладкой. Упругая старая дама, да еще без избыточного запаха — мечта мужика. Недостижимый идеал. Поэтому мы вынуждены довольствоваться телятиной. Они подставляют вам барабанные задницы. Играешь — а они резонируют. Хлопнешь, — вибрируют, а не выдают звук спущенного колеса.