Мертвые не кусаються
Шрифт:
— Ладно, слушай, Толстый. Кто-то приехал к Брахаму от тех, кто его нанял. Нельзя упустить такой случай, я попробую сойти за него. Очевидно, если посланец знает его, дело кончено. Только ведь он не любит показываться, может быть, визитер его никогда и не видел…
— Даже если и никогда не видел, ему известен его возраст или нет? Ты и Маэстро — пятнадцать лет разницы, по меньшей мере.
— Неважно, попробуем. Спускай его, как задумано, себе на балкон и спрячь покуда. И быстро, через несколько минут сюда придут…
Папаша
Я иду в ванную и затираю фальшивую кровь, щедро разлитую блестящим постановщиком парижского бурлеска.
— У тебя готово? — спрашиваю я Толстяка после непродолжительной бурной деятельности.
Я говорил в сторону и весьма удивлен, что, не получив ответа, обнаруживаю его перед собой в дверном проеме. Вид у него озадаченный.
— Затруднения, Толстый?
— Пойди, Посмотри!
Присоединяемся к дорогому Мартину, который уже вытащен на балкон.
— Откинул копыта? — спрашиваю я.
— Не то, бормочет Пухлый, — смотри!
Он захватывает белые волосы Брахама на затылке, там, где светится и сцинциллирует след дубинки. Александр-Бенуа делает резкий жест. Шевелюра Маэстро остается у него в руке.
— Видел ты когда-нибудь такой великолепно исполненный парик? — спрашивает он.
Сказочно, прямо, как у Фантомаса. Наклоняюсь над новой личностью знаменитого убийцы. Обнаруживаю блондина с короткими редкими волосами чуть-чуть постарше меня. Без руна черты лица выдают его жесткость. Очень широкий лоб, виски любопытно изгибаются, открывая скулы. Срываю накладные брови, лицо Мартина остается неподвижно-ледяным.
— Дай! — говорю я, протягивая руку.
Папаша вручает мне парик.
— Теперь беги к себе, я спущу тебе груз!
Его Величество испаряется, хлопая дверью. Пользуюсь временем, которое ему необходимо для спуска на один этаж, напяливаю парик перед любимым предметом Психеи. Затем кустистые брови. Ей-богу, я весьма представительный Мартин Брахам. Во всяком случае, тот, кто его никогда не видел, а знает только по описанию, не сможет ошибиться: ноу проблем.
Песенка матрасников, высвистываемая в канарской ночи, призывает меня на балкон.
Начинаю спускать приятеля. Тот еще гусь, этот Маэстро! Он на полпути, когда звонят в дверь.
Ускоряюсь.
— Следи, за ним в оба, старина! — рекомендую я.
Закрываю балконную дверь и задергиваю шторы. Спокойствие, отточенность движений придают мне уверенность. Верьте мне или валите в Грецию, но ваш Сан-А держит форму супермена, мои добрые дорогие. Игра требует владения собой. И он жаждет ее! Он возбужден. Он догадывается, что приближаются захватывающие события, страстные. Преддверие подъема. Неожиданное — это как джем на обыденном ежедневном куске хлеба. Контрдерьмо, вот!
Удостоверясь двойным нажатием
Лава шесть
Я должен был догадаться по голосу…
Несмотря ни на что, я удивлен.
Восхитительный и обаятельный, дети мои, педопредставитель.
Хрупкий, задорный, с розовой кожей блондина.
Шаловливые глазки, тонкое лицо, гармоничные черты… Талия (дикой) осы.
Короче, совсем не тот тип посланца, которого ожидаешь увидеть на коврике у порога с инструкциями относительно предстоящего убийства.
Ореховый цвет глаз, пухлые губы, похоже, дающие обещания, которые они способны сдержать.
— Добрый вечер, мистер Брахам, надеюсь, я вам не помешал?
Вежливый молодой человек выпалил мне это с порога, едва я открыл дверь, в доказательство того, что он не знал Мартина Брахама и согласен на предъявителя.
— Вовсе нет, входите!
— Проклятый самолет опоздал на три часа из-за тумана в аэропорту Мадрида.
Ввожу (если можно так сказать) мадемуазель Двупол в «мою» комнату.
— Садитесь. Заказать что-нибудь?
— Нет, спасибо, я выпил в баре, ожидая, когда вы будете готовы.
Смотрим друг на друга. Жаль, что этот фальшивый молодой человек не настоящая девушка, так как это была бы «очаровательная девушка». Природа иногда допускает промахи. Ну, вы же меня знаете? У меня нет привычки восставать против ошибок «стрижено-брито»; я довольствуюсь тем, что сожалею о них…
— Я не сказал вам, что меня зовут Чарли Уэбб? — мурлыкает прибывший, хлопая своими шторками.
— Нет, но вот вы это уже сделали.
Жду, когда этот ветреник пропоет свой куплет. В моем положении надо максимально использовать внимание, иначе рискуешь запачкать кисть в туманной болтовне. Чарли продолжает меня разглядывать. Постепенно ощущаю нарастание планомерного беспокойства в саду моих восприятий. К чему такой глубокий экзамен моей физиономии? Дали ему, что ли, словесный портрет Брахама и теперь у него сомнения?
— Ну и что? — бросаю я с нарочитой небрежностью.
— Извините, — говорит вежливый молодой человек, но одна из ваших бровей прикреплена наоборот.
У меня вдруг в глубине души возникает предчувствие беды.
— В самом деле! — парирую я, косясь в зеркало.
Действительно, второпях я перевернул одну из них, что придает мне клоунское выражение.
Более-менее обретая самоконтроль, я прилаживаю бровь как надо.
— Слишком торопился одеться, — объясняю я.
Чарли продолжает улыбаться.
— Не хотелось бы выглядеть нескромным, но убежден, что без этого вы будете гораздо привлекательнее.
И он жестом показывает на парик. В ответ я строю уклончивую гримасу.