Мертвые возвращаются?..
Шрифт:
— Хорошо. Спасибо, Фрэнк. Сообщай мне, как у тебя успехи.
— Не делай ничего, чего не сделал бы я, — сказал он и отключил телефон.
Я повернула экран мобильника к странице, чтобы быстро пробежать свои заметки. Игровая приставка ничего не значит. Ее легко купить в кредит, даже если в планы не входит выплачивать долг, и никакой банк вас не достанет. Последним свидетельством того, что бегство не входило в ее планы, была смена мобильного оператора, еще в августе. Зачем хлопотать о дешевых минутах, если не собираешься их использовать? Шестнадцатого августа она уютно чувствовала
А затем, менее чем через две недели, бедный гранж-басист Чэд сделал ей предложение. Она с улыбкой приняла предложение, а потом, когда поднакопились деньги, сбежала — так далеко и так быстро, как только могла, и даже не оглянулась. Нет, тайный преследователь тут ни при чем, равно как и темная тень, поблескивающая в кустах заточенным лезвием. Все просто, как дешевенькое колечко.
Но на сей раз был ребенок: а это, как ни крути, пожизненная связь с его отцом — не здесь, так где-то еще. Ей ничто не мешало избавиться от ребенка, точно так же как она избавилась от Чэда, но не это главное. От одной только мысли о новых цепях ей хотелось биться о стенку. Вот действительно ужас. Отчаяние птицы, попавшей в силки. Зверя, угодившего в капкан.
У нее задержка, и она сравнивает цены на билеты. Где-то неподалеку затаился таинственный Н. Этот Н. либо капкан, пытающийся ее удержать, либо некий, но пока неясный мне выход.
Все разлеглись на полу гостиной перед камином, точно дети, роясь в старом чемодане, найденном где-то Джастином. Раф непринужденно скрестил ноги с ногами Эбби — очевидно, они помирились после утренней ссоры. На ковре стояли кружки, тарелки с имбирным печеньем и валялась всякая дребедень: щербатые стеклянные шарики, оловянные солдатики, половина керамической курительной трубки.
— Вот это да! — проговорила я, кладя куртку на диван и плюхаясь между Дэниелом и Джастином. — Что у вас тут?
— Так, разная ерунда, — сказал Раф. — Для тебя.
Он завел потертую заводную мышку и запустил ее по полу ко мне. Заскрежетав, она замерла на полпути.
— Лучше возьми это, — сказал Джастин, протягивая нам печенье. — Вкуснее.
Я взяла печенье в одну руку, другую запустила в чемодан и наткнулась там на что-то твердое и тяжелое. Потянула и вытащила деревянную коробку, довольно побитую. Крышку некогда украшала инкрустация из перламутра — причудливый вензель ЕМ, но от него мало что остаюсь.
— Вот так удача, — сказала я, открывая крышку. — Похоже на лучший в мире приз в игре «Тяни на счастье».
То была музыкальная шкатулка — покрытый патиной времени цилиндр, дырявая внутренняя обивка из голубого шелка. Но главное, секунду пожужжав, она заиграла мелодию «Зеленые рукава», старинную и нежную. Раф накрыл ладонью все еще вяло скрипевшую механическую мышь. Воцарилась долгая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Мы все слушали.
— Красиво, — тихо произнес Дэниел, закрывая шкатулку, когда мелодия закончилась. — Красиво. На следующее Рождество…
— Могу я взять ее к себе в комнату, чтобы слушать на сон грядущий? — попросила я. — До Рождества?
— Теперь тебе нужны колыбельные? — спросила
— Как хорошо, что мы не нашли ее раньше, — сказал Джастин. — Она, должно быть, дорогая; вдруг нас заставили бы ее продать в счет уплаты налогов.
— Не то чтобы дорогая, — сказал Раф, взяв у меня из рук шкатулку и внимательно ее рассматривая. — Базовые модели вроде этой идут приблизительно по сто фунтов, а в таком состоянии намного дешевле. Моя бабушка их собирала. Целая гора шкатулок, на любой свободной поверхности. Казалось, они только и ждут, чтобы свалиться на пол и разбиться, если пройти мимо, громко топая. Бабулю это жутко злило.
— Прекрати. — Эбби пнула его по лодыжке. — Кому сказано, никаких воспоминаний.
Впрочем, это она так, для вида. По непонятным причинам — возможно, из-за той таинственной алхимии, что возникает между близкими людьми, — вся напряженность прошедших нескольких дней словно испарилась: мы вновь были счастливы вместе, касаясь друг друга плечами. Джастин поправил у Эбби задравшийся на спине джемпер.
— Впрочем, рано или поздно мы наверняка найдем в этом бедламе что-то ценное, — сказала та.
— И что бы ты сделала с деньгами? — спросил Раф. — Ну, появись у тебя несколько штук, скажем.
Я услышала голос Сэма, шепчущий прямо в ухо: «Дом полон всякой старинной ерунды; может, там есть и кое-что ценное…»
— Куплю плиту «АГА»! — выпалила Эбби. — Во-первых, от нее тепло, а во-вторых, не сочти смешным, хочу плиту, которая не рассыплется от ржавчины. Убьем двух зайцев сразу.
— Ну и запросы у тебя! — воскликнул Джастин. — А как насчет дизайнерских платьев и выходных в Монте-Карло?
— Я больше не согласна морозить ноги.
«Возможно, она собиралась ему что-то дать, — подумала я, — но что-то пошло не так: она передумала…» Чья-то ладонь накрыла мою руку, лежащую на музыкальной шкатулке, словно пытаясь ее убрать.
— А я бы первым делом починил крышу, — сказал Дэниел. — Она, конечно, в ближайшую пару-тройку лет еще не рухнет, но и тянуть нет смысла.
— Ты? — спросил Раф, криво усмехнувшись, и снова завел мышь. — Я думал, ты не способен продать даже последнюю мелочь — лишь взять в рамочку и повесить на стену. Семейная история превыше презренного металла.
Дэниел помотал головой и протянул мне свою чашку кофе. Я обмакнула в нее печенье.
— Это касается дома. — Он сделал глоток и вновь протянул чашку мне. — Все прочее, на самом деле, не так ценно; я люблю эти вещи, но легко с ними расстанусь, если потребуются деньги, чтобы оплатить ремонт крыши или еще что-то. Сам по себе дом — уже история, и с каждым днем она все больше становится нашей.
— Лекс, а что бы сделала ты? — спросила Эбби.
Вопрос на миллион, он и без того не давал мне покоя, беспрестанно стуча в голове этаким крошечным злобным молоточком. Сэм и Фрэнк идею с антиквариатом особо не разрабатывали, поскольку ничто, в общем, на нее не указывало. Налог на наследство вымел из дома все мало-мальски стоящее, Лекси не была связана с антикварами или скупщиками краденого, и не похоже, что нуждалась в деньгах, — по крайней мере до сих пор.