Мертвые возвращаются?..
Шрифт:
«Это тебе за то, что в детстве так хотела иметь сестру, — подумала я и едва сдержала нервный смешок. — Будь поосторожнее с желаниями…»
Фрэнк расхохотался.
— Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, киска, но с меня двух достаточно. К тому же отпечатки пальцев нашей героини один в один совпадают с отпечатками Мэй-Рут. Тебе это не кажется странным? Я знаком с людьми, кто имел дело с такими, как она — свидетелями, которым приходилось скрывать свое «я», людьми, что ударялись в бега, вроде нашей девицы, — и все они говорят одно и то же: эти люди не изменяли своим привычкам. Одно дело взять себе новое имя и зажить новой жизнью,
— Я бы не сказала. — Меня вновь потянуло расхохотаться. — Из этой особы, кем бы она там ни была, вышел бы потрясающий тайный агент. Жаль, что мы поменялись с ней местами так поздно.
— Ну да, конечно, — ответил Фрэнк, — но то же самое можно сказать и об этой барышне, которую мы ищем. Не исключено, что она была одарена от природы, а может, просто прошла где-то соответствующую подготовку — либо как тайный агент, либо как актриса. Так что я, как говорится, уже настроил локаторы. А тебе задание: подумай на досуге, не заметила ли ничего такого, что указывало бы в одном из двух названных направлений. Ну, как тебе мой план?
— Отлично, — ответила я, откидываясь спиной на ствол. — Просто гениально.
У меня почему-то отшибло всякое желание смеяться. Тотчас вспомнился наш первый разговор в кабинете Фрэнка — вспомнился так ярко, что мне показалось даже, будто я ощутила запах кожи и кофе. А еще впервые представилось, будто я явно упустила что-то из того, что происходило тогда в залитой солнцем комнате, будто мимо меня прошло нечто самое важное. Я всегда почему-то думала, что самые сложные — первые несколько минут. Мне и в голову не могло прийти, что это лишь внешние ворота, а настоящие испытания последуют позже, когда я буду пребывать в уверенности, что уже нахожусь внутри и мне ничто не грозит. Что тайное рукопожатие, которым я ответила, не отдавая себе в том отчета, это и была та легкость, с которой я перевоплотилась в Лекси Мэдисон.
— А Чэд в курсе? — неожиданно спросила я, когда Фрэнк уже был готов повесить трубку. — О том, что Мэй-Рут никакая не Мэй-Рут?
— В курсе, — весело откликнулся Фрэнк. — Я как можно дольше пытался не разрушать его иллюзии, но на текущей неделе был вынужден это сделать. Хотел проверить, не скрывает ли он от меня чего-то, из верности или по любой иной причине. Судя по всему, нет.
Да, не повезло парню.
— И как он это воспринял?
— Ничего, как-нибудь переживет, — успокоил меня Фрэнк. — Ладно, поговорим завтра.
Он отключился, а я осталась сидеть на дереве, рисуя ногтем узоры на коре.
Мне не давал покоя вопрос — может статься, я недооценила жертву, а не убийцу? Скажу честно, мне было неприятно думать об этом. Увы, одно я знала точно: с Лекси все было очень непросто. Вот только что? Ее черствость, когда она бросила Чэда, не говоря ни слова? А чего стоил ее смех, когда она приготовилась покинуть Уайтторн-Хаус, точно угодившая в капкан лисица, которая без единого стона перегрызет себе лапу, лишь бы вырваться на свободу. Или причиной тому отчаяние? Его мне было куда легче понять. Но подозрительно гладкое перевоплощение из милой и застенчивой Мэй-Рут в шумную кривляку Лекси — такое просто не укладываюсь
Такие вещи не даются легко, предупреждал Фрэнк. И ошибся, по крайней мере в отношении меня. Оба раза перевоплощение в Лекси Мэдисон не составило для меня труда. Я примерила на себя ее образ с той же легкостью, с какой надеваешь старые джинсы. И это пугало.
Я вспомнила, когда уже ложилась спать: тот день на траве, когда недостающий квадратик головоломки неожиданно встал на место и в моем сознании все пятеро предстали одной семьей, причем Лекси была среди них кем-то вроде капризной младшей сестренки. Думаю, ее мысли текли в том же русле, что и мои, только в миллион раз быстрее. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, кто они и чего им недостает. И в мгновение ока она превратилась в этот самый недостающий элемент.
Глава 13
С момента, когда Сэм сказал мне, что хочет поговорить с тремя подозреваемыми, потенциальными вандалами, я точно знала, что последствия не заставят себя ждать. Если в их числе и наш Господин Кровавые Руки, вряд ли он будет в восторге оттого, что его вызвали на допрос легавые. Он наверняка станет валить вину на нас и уж точно сделает все, чтобы выгородить себя. Единственное, чего я не могла пока сказать, откуда ждать удар и как скоро. В доме я настолько привыкла чувствовать себя в безопасности, что напрочь позабыла о том, что это тоже своего рода предостережение.
Ждать пришлось всего один день. В субботу вечером, незадолго до полуночи, вся наша компания сидела в гостиной. Мы с Эбби делали себе маникюр. Нам повезло: после Лекси остался флакон серебристого лака для ногтей. В общем, мы сидели с ней на коврике напротив камина и размахивали руками, чтобы лак поскорее высох. Раф и Дэниел уравновешивали наш взрыв эстрогена тем, что чистили револьвер дядюшки Саймона. Револьвер вот уже два дня отмокал на заднем дворе в кастрюле с керосином, и теперь Раф решил, что самое время навести пушке марафет.
Они с Дэниелом превратили обеденный стол в некое подобие оружейной мастерской — набор инструментов, кухонные полотенца, ветошь — и теперь при помощи зубных щеток драили старое оружие. Дэниел пытался удалить затвердевшую корку грязи с рукоятки, Раф полировал ствол. Джастин, растянувшись на диване, что-то бормотал по поводу заметок к своей дипломной работе и поглощал попкорн из стоявшей рядом миски. Кто-то поставил на магнитофоне Перселла — убаюкивающую, минорную увертюру. В комнате воняло керосином и ржавчиной — запах привычный и потому едва ли не приятный.
— Знаешь, — произнес Раф. Он на минуту отложил в сторону зубную щетку и теперь внимательно разглядывал результат своих трудов. — Кажется, пушка очень даже в приличном состоянии, несмотря на налипшее на нее дерьмо. Готов поспорить, из нее можно уложить человека.
Он потянулся через стол к коробочке с патронами и зарядил револьвер.
— Ну как, есть желающие сыграть в русскую рулетку?
— Немедленно прекрати! — оборвал Джастин. Его даже передернуло от ужаса. — С такими вещами не шутят.