Мертвые звезды
Шрифт:
— Кофе, господин Стрельцов? — спросил мужчина в штатском, сидевший напротив. По нему можно было проверять хронометр — точно такая же фраза прозвучала ровно час назад, минута в минуту.
— Нет, спасибо, — откликнулся Стрельцов.
Хотя на самом деле кофе хотелось зверски, поспать в минувшие сутки не довелось… Мужчина не стал настаивать, нажал кнопку, — и вскоре перед ним стояла крохотная дымящаяся чашечка.
Наверное, стоило попробовать заручиться поддержкой генерала Барсева… Маловероятно, что он поддержал бы стрельцовскую авантюру, но вдруг… Теперь уже поздно — смарт у Стрельцова вежливо, но непреклонно
Ещё час, максимум полтора проволочки, — и всё потеряет смысл. Ультракаиновая блокада прекратит своё действие, и его, Стрельцова, скрутит в бараний рог… Прямо здесь, в комнате ожидания.
Едва он осознал эту неприятную истину, мужчина в штатском встал.
— Пойдёмте, — последовал приглашающий жест в сторону двери.
«Крохотный наушник или имплатат?» — с вялым любопытством подумал Стрельцов.
— Сейчас вам необходимо пройти личный досмотр, — сказал мужчина после того, как они прошагали недлинным коридором. — Извините, но такие у нас правила.
Стрельцов пожал плечами: правила так правила.
Под досмотром здесь понимали тщательнейший обыск. Первым делом Стрельцов лишился содержимого карманов — изъяли всё, до последней мелочи, даже какую-то скомканную квитанцию, завалившуюся за подкладку ещё в Баренцбурге.
— ЭНТ-имплантатов не носите? — поинтересовался мужчина.
— Не ношу.
— Тогда пройдите вот здесь. Неторопливо, пожалуйста, не то процедуру придётся повторить.
Он не торопился, но всё-таки процедуру повторили, и пришлось снова пройти небольшим пластиковым туннелем — воздух там попахивал озоном и раздавалось неприятное гудение. Результатом хождений стало короткое совещание и изъятие пуговицы с левого обшлага — аккуратно срезали и пообещали вернуть на обратном пути, а к нам с несанкционированной звукозаписывающей аппаратурой нельзя, такие уж правила…
Стрельцов вздохнул. Полученную в техотделе пуговицу он пришивал собственноручно, а попробуйте-ка отыскать в пустом по ночному времени управлении иголку с ниткой!
Ну и что теперь? Пригласят дантиста — а не скрывается ли под какой-нибудь пломбой ракетная установка? Или разденут догола, поставят на четвереньки и полюбопытствуют содержимым заднего прохода?
Но нет, лишившийся пуговицы Стрельцов был признан чистым и безопасным, и даже получил презент: ручку и небольшой блокнот взамен изъятой электронной записной книжки. Можете стенографировать, если хотите увековечить беседу для будущих мемуаров. Ручка, кстати, оказалась из материала, лишённого какой-либо жёсткости, её легко можно было завязать узлом — а в качестве импровизированного оружия не годилась, ни в глаз, ни в ухо не воткнёшь, как ни старайся. Продумано всё, однако…
Потом они ехали пару километров по узкой, петляющей дороге — не на машине, на двухместном электрокаре, чтобы, упаси господи, не испортить экологию здешних заповедных мест. Вокруг рощицы, перелески, ветряная мельница на холме — вроде бы даже настоящая, не голопроекция. Огромное бревенчатое строение показалось перед глазами неожиданно. Наверное, потому дорога так и петляла, чтобы создать этот эффект неожиданности: въехали на холмик — и вот он, во всей красе, громадный рубленый терем с куполами-луковками, собранный, по слухам, без единого гвоздя, прадедовскими способами. Стрельцов для интереса пытался высмотреть
Зато внутри… Внутри подобного здания подсознательно ожидаешь найти тот же стиль: старые иконы и изразцовые печи, деревянную утварь и вышитые рушники… Как бы не так. Внутри терем выглядел не то как звездолёт тридцать какого-то века, не то как изображающая его голливудская декорация. Шагни через порог — и перенесёшься на пару тысячелетий вперёд…
…Хозяин терема ожидал Стрельцова в кабинете. Высокий, статный, хоть и в немалых годах. Львиная грива волос подёрнута благородной сединой. Лицо, хорошо знакомое любому, имеющему обыкновение смотреть выпуски новостей.
Словами хозяин явно не привык разбрасываться: движением брови отпустил мужчину в штатском, коротким жестом указал Стрельцову на кресло.
Сел сам, и тут же заговорил, — без каких-либо вступительных слов, даже без формального приветствия. Речь звучала не то чтобы с акцентом — с легчайшим на него намёком, словно у человека, долго жившего в России и в совершенстве знающего русский язык — но всё же первые в жизни слова произнёсшего не на нём.
— Я очень занятой человек, господин Стрельцов. И, надеюсь, ваше объяснение вот этого будет исчерпывающим, но не затянутым.
Говоря, хозяин легонько постукивал по столу стереоснимком — был на нём изображён мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Оборотную сторону не видно, но Стрельцов знал — там несколько строк, написанных от руки. Он сам их и написал. А снимок получен в результате десятичасовой блиц-командировки Козерога и Юрика Митько в город Смоленск.
— Особенно меня интересует ваша записка. Я не читаю по-русски, но мне её перевели, и должен…
Стрельцов перебил его уверенную речь. Перебил с неким чувством глубокого удовлетворения: тебя, наверное, много лет никто не перебивал, так на вот!
— Не читаете? В самом деле? Как же вы умудрились поступить в своё время в Ленинградский университет, господин Моргулис?
Владислав «Гюрза» Дашкевич. Момент истины
Стережной нервничал всё сильнее и сильнее. Он давно уже сообразил, что на крышу «Иглы» мы с ним не поднимемся, но наверняка не понимал, чего я, собственно, выжидаю. Три с лишним часа выжидаю…
Подтверждение о зачислении денег на счёт получено, и господину вице-директору очень хотелось со мной распрощаться. Со мной и с гранатой, которую я всё чаще перекладывал из руки в руку — пальцы устали прижимать подпружиненный рычажок.
Но я медлил. Не требовал автобус до аэропорта, или вертолёт с полными баками, не выдвигал другие излюбленные террористами претензии. Сидел и ждал.
Вице-директорский кабинет был обложен плотно — мышь не проскочит, змея не проползёт. Валентин Валерьевич ничуть не льстил своей персоне, когда говорил, что спасать его прибудут специалисты и из Питера, и из Москвы.
Прибыли. Но спасать пока не спешили, такие дела с кондачка не делаются.
Трижды я выходил на связь со штабом контртеррористической операции, слушал предложения, просил время их обдумать. Но так ничего и не надумал.