Мертвые звезды
Шрифт:
— Миллион дошёл по назначению? — спросил я тихо, скромно и послушно.
В «Кредит Лионе» я оформил условный аккредитив: сразу же по поступлении означенной суммы перевести её в другое место. Не в «Банк-под-пальмой» — на счёт фонда, помогавшего детям погибших офицеров-силовиков получить образование и обустроиться в жизни. Меркантильная благотворительность — уверен, что когда-нибудь Олег и Иришка-младшая воспользуются услугами фонда.
— Дошёл твой миллион… Хотя они оперативно сработали: Стережной ещё настукивал платёжное поручение на ноутбуке, а судебные приставы уже рванули в банк. Но не доехали. В аварию попали,
Бывает… Если ситуацию курируют генералы ФСР, то и не такие неприятности с людьми случаются. Но деньги бывшие владельцы теперь не выцарапают: благотворительные суммы налогами не облагаются и предметом судебного иска служить не могут.
Разговор наш проходил в осеннем лесу, где словно бы по взмаху волшебной палочки очутились два комфортнейших кресла и столик между ними: золотые листья падали с берёзок и летели к земле по замысловатым траекториям, и пахло грибной прелью, и где-то вдали, в вышине, курлыкала невидимая журавлиная стая. И не скажешь, что вся эта благодать неслась в воздухе на высоте десять тысяч метров.
Простая крестьянская физиономия генерал-майора смотрелась в здешнем антураже вполне уместно: вышел, дескать, пейзанин в лес, чуть передохнуть от трудов праведных, — батюшки! А тут два кресла, да на столике бутылка арманьяка сорокалетней выдержки!
— И что теперь? — спросил я.
— Что, что… Новая фамилия у тебя будет, и морда лица новая. А ренегат Дашкевич того… при попытке к бегству…
— Я не про себя, я про «Хеопс». Не понимаю: ну всадил я ракеты в пустые помещения, ну сработали там дымовые шашки… Всех дезинформировали, весь мир уверен: машинный зал вдребезги, на пару лет ремонта. Но ведь если станция вновь заработает, пусть даже в пробном режиме — засекут тут же! В чём смысл дезинформации? Или два года будем прикидываться, что чиним?
— Она не заработает, она уже работает.
Я не понял… О заработавшем «Хеопсе» надрывались бы все мировые СМИ.
Генерал пояснил:
— Там, в пирамиде, пустующих помещений много было…
— То есть… — туго, со скрипом, начал соображать я, — у «Хеопса» есть ещё одна функция, о которой…
— Ты хоть бы новости смотрел иногда, — перебил мои потуги Барсук. — Поройся на досуге в архиве, за что Некрасову и Кугелю нобелевку вручили, и не задавай больше глупых вопросов.
Я дисциплинированно порылся — не в архиве, естественно, но в собственной памяти. Ну да, получили шесть лет назад двое российских физиков Нобелевскую премию; а за что именно, неспециалисту понять трудно: что-то они там глобальное обнаружили и исследовали в абстрактном своём мире полей и частиц, какие-то «волны пустоты»… Впрочем, профаны-журналисты бодро объясняли на пальцах профанам-зрителям: когда-нибудь, в отдалённом будущем, мы получим связь воистину беспредельную и мгновенную, не ограниченную скоростью света…
Значит, будущее оказалось не столь уж отдалённым. Значит, связь на новых принципах уже работает… Но глупо думать, что применение найдут ей исключительно мирное и невинное — например, управление в режиме реального времени аппаратами, исследующими планеты далёких звёзд… Гораздо проще представить другую картинку: якобы разрушенный «Хеопс» включается — и военная машина Запада мгновенно ослепла и оглохла; они ответно врубают свои аналоги —
И ради такой перспективы я шёл по трупам?! Гнусно жить на этом свете, господа…
Генерал-майор сменил тему, решив, что о военных секретах мы поговорили уже достаточно:
— А звонок Стережного мы засекли и отследили, хотя канал связи там был ой какой непростой… Не соврал тебе паскудник: ему и звонил. Берейросу. Ситуация…
Берейрос… Именно эту фамилию выкрикнул Стережной, когда был уверен: жить ему секунду-другую, не дольше. И нюансы генеральской нелёгкой ситуации я понимал очень хорошо. В эту скалу, в эту глыбищу ему зубы не запустить… Бразильский миллиардер с русскими корнями, полтора десятка лет назад решивший вложить Очень Большие Деньги в экономику родины предков. И вложивший, и получивший двойное гражданство, и даже сменивший место жительства. Его к себе президент приглашает — чайку попить, да об экономической политике потолковать. А генерал-майор Барсев — по большому счёту головорез, вроде меня. Разве что рангом повыше, работающий чужими руками. Не тот уровень. Другая весовая категория.
— Кто за его спиной? — спросил я. — Штаты? ЮВА? Евросоюз?
— Не знаю… — сказал генерал. И вдруг взорвался:
— Ну что ты смотришь на меня, как учитель на двоечника?!! Не знаю! Всё проверяли, не раз, — никакой ниточки! Словно сам по себе, словно с Марса свалился к нам с миллиардами своими!
Сидел злой, с покрасневшей лысиной; щедро плеснул арманьяк не в хрустальную рюмочку, а стакан, предназначенный для безалкогольных напитков; выпил залпом, попыхтел, закусывать не стал… Эк меня угораздило наступить на больную генеральскую мозоль.
Несколько успокоившись, генерал сказал не мне — куда-то в пространство, не то берёзкам, не то далёкому журавлиному клину:
— Но я до него доберусь… Так ли, этак, но доберусь.
После чего потребовал связь с Буравчиком. Вскоре среди берёзок материализовался подполковник — из тех холёных кабинетных подполковников, которых так и хочется хоть на полгодика законопатить в Туркестан или Карпаты. Доложил: ни по одному из каналов связи на капитана Стрельцова выйти не удаётся.
И до самого нашего приземления в «Шереметьево-5» не удалось…
В пустынном VIP-зале аэропорта генерал бросил одному из своих холуёв:
— Найти Буравчика, хоть из-под земли выкопать. И пусть всю группу под ружьём держит: Лося, Циркача, Козерога… Скоро дело будет.
Ого… Какие люди… И всё в одном месте… Что-то задумал Барсук… Что-то такое, для чего нужны бойцы, идущие к цели напролом, по колено в крови, не оглядываясь… Ни на что не оглядываясь, даже на чаепития с президентом.
— А ты пока займёшься… — начал Барсук, обращаясь ко мне.
Но занялись мною. Среагировать я не успел, слишком неожиданно всё произошло, и дело своё парни в чёрной униформе знали туго: раз! два! три! — и майор Дашкевич лежит, уткнувшись носом в мозаичный пол, и на его заломленных руках вновь наручники.