Мертвых не судят
Шрифт:
— Давай так говорить, — предложил Кротов ожидавшим за дверью. — Если тебе есть что сказать.
Ему показалось, что вместе со звуком его голоса исчез какой-то иной звук. Но какой — Кротов не понял.
— Нехорошо поступаешь, неправильно, — укорили с крыльца. — Одного человека обидел, другого обидел. Девушку увел.
— Какую девушку? Что ты мелешь? Уходите отсюда, мужики, по-хорошему прошу!
Теперь
— Выходи, мы поговорим и уедем. Так мужчины не поступают. Все равно никуда не денешься, ты меня понял? — уговаривал голос за дверью с теми же ровными интонациями.
— Говори, кто тебе мешает! — бессмысленность этих препирательств одновременно раздражала Кротова и успокаивала.
— Нельзя при девушке, — с укоризной сказал голос.
И вновь раздался скрип — длинный, протяжный, а вслед за ним грохот. Рухнули ставни, разлетелось вдребезги оконное стекло, черная фигура тяжело ввалилась в дом через оконный проем. И одновременно на крыльце гулко хлопнул выстрел. Вскрикнула, видно, от неожиданности, Валя.
Тот, кто ворвался в дом, внезапно сделал короткое, очень опасное движение, но Кротов, торопясь, вскинул ружье и нажат курок. Выстрел разорвал воздух, вспышка высветила моментальным кадром оскаленную харю, зажатый в кулаке пистолет. Бандита швырнуло к стене, он завалился боком и больше не шевелился.
А возле двери почти в той же позе лежала Валя. Мозг Кротова зафиксировал это коротким страшным толчком.
«Убили!»
Кротов прыгнул к окну. В отраженном свете фар четко обозначился мужской силуэт. За протекшие мгновения никто из бандитов снаружи ничего не сумел понять, не догадался, чей выстрел прозвучал в доме.
Кротов выстрелил почти в упор и вновь увидел, как его жертву силой заряда швырнуло наземь. Он переломил ружье, выдернул гильзы и вставил новые патроны. Кто-то бежал от крыльца к машине, опять сверкнуло и грохнуло, и тяжелый тупой гвоздь вонзился в стену рядом с окном, а Кротов выпалил в ответ из двух стволов. Потом он вывалился в окно и, не поднимаясь с травы, вновь перезарядил двустволку.
Еще дважды ударили выстрелы, бешено взвыл мотор «жигулей». Автомобиль рванул к лесу, на какое-то мгновение пошел юзом по мокрой траве, подставив синий бок, и снова Кротов, бешено оскалясь, надавил
Всего несколько секунд Кротов равнодушно смотрел на пожар, а потом повернулся и полез в окошко.
Странно, но свеча не погасла. Горела так же ровно и спокойно, будто ничего не произошло. Кротов схватил ее со стола и бросился к Вале.
Яркое красное пятно все шире расплывалось на ее светлом платьице чуть пониже правого плеча. Валя растянула губы в слабой улыбке.
— Живой! — скорее угадал, чем услышал Кротов.
— Валечка, родная, сейчас! — лихорадочно бормотал он, торопливо и неловко раздергивая на лоскуты свою рубаху.
И на спине у Вали тоже была кровь. Выпущенная сквозь дверь пуля прошла навылет.
Он бинтовал, перетягивал своими лоскутами худенькое тело, отгоняя страшные мысли.
— Все будет хорошо, — твердил он не переставая. — Все будет хорошо!
— Все хорошо, милый, — тоже шепнула Валя. — Ты не беспокойся. Помоги-ка мне.
Осторожно и бережно он помог ей подняться на ноги.
— Я тебя понесу, Валюша, — сказал он.
— Я сама, Сашенька, — ответила она, прислушиваясь к своей боли. — Я — потихонечку. Ты только мне помогай.
Она обхватила Кротова за шею, и он с отчаянием почувствовал, насколько слаба ее рука.
Медленно-медленно, ступенька за ступенькой спустились они с крыльца. Медленно-медленно, шаг за шагом пошли по дороге.
— Вот видишь, — сказала Валя. — Все будет хорошо, Сашенька.
Она легонько простонала, и Кротов почувствовал, что ноги ее ослабли. Он подхватил Валю на руки и понес, ступая тяжело, но уверенно. Громадная круглая луна выкатилась точно над прогалиной, освещая дорогу и бледное Валино лицо.
Глаза Вали открылись, она успокаивающе улыбнулась Кротову.
— Все будет хорошо, милый… Все будет…