Мертвый и живой
Шрифт:
Экзамен по английскому языку Ваня выдержал на четверку с минусом, но утер нос Вилли в американском жаргоне — тот изъяснялся на классическом английском. А Иван в свое время тренировался со сборной Штатов по бегу и там успел нахвататься от чернокожих братков. Правда он не особо был уверен, что такой жаргон используют сейчас, но этот момент пришлось опустить.
Вилли остался очень довольным. Иван начал подозревать, что оберштурмфюрер собирается использовать привлечение Вани к спецоперации, для своего карьерного роста.
А еще, скорее всего, эту поездку эсэсовец использовал для проверки Ивана на
Иван раскусил Вилли сразу: совсем недавно на Гитлера было совершено покушение, заговорщиков всех перевешали, а потом еще частой гребенкой вычистили всю крамолу в армии, как среди высшего состава, среднего и даже младшего. Так что, ни один более-менее вменяемый офицер не стал бы судачить с малознакомым человеком на эти темы. А Вилли выглядел вменяемым.
Пришлось на разговорах поставить точку.
— Хватит проверок... — оборвал Иван эсэсовца. — Или я тебя заложу при первом удобном случае.
Вилли кивнул с улыбкой и переключился на особенности службы в горнострелковых частях, что, к слову, было гораздо опасней, даже несмотря на то, что тонкостям Ивана обучал настоящий горный егерь-перебежчик.
Но и этот экзамен Ваня выдержал.
В Гамбург приехали к обеду — дороги в Германии уже были под стать современным.
При виде стертых с лица земли кварталов у Вани сердце превратилось в кусок льда. От домов остались только стены, а сам город был похож на скелет, с которого содрали плоть.
— Горело все, — рассказывал Вилли. — Все, камень, железо, плоть! Люди умирали даже в бомбоубежищах, они там просто задыхались, огненный смерч высасывал воздух. Сорок тысяч гражданских, Алекс, сорок тысяч!!! И это еще не посчитали без вести пропавших. Люди превращались в пепел. Женщины, старики и дети! Горите в аду, британские скоты...
Оберштурмфюрер подвез Ваню к сиротскому приюту, где по легенде воспитывался Иван и который сейчас превратился, в буквальном смысле, в пыль.
Ваня постоял рядом, потом поднял с земли, положил маленький закопченный камешек в карман и объяснил эсэсовцу:
— Раньше я ненавидел этот бордель больше всего на свете. Но он все-таки был моим домом. И мне ответят те, кто это сделал, я обещаю. А сейчас дай коньяка...
При этом изобразил тщательно отрепетированную жуткую гримассу на лице, насмерть перепугав унтерштурмфюрера.
А себе пообещал, что бритты и пендосы ответят за Варвару. Впрочем, он все-таки втайне надеялся, что она все еще жива.
Теперь предстоящая миссия в отношении «союзников» не вызывала у него никакого отторжения. Он словно заочно оправдал себя.
В завершении поездки, Ваня набрался наглости и дал объявление в местной газете, что разыскивает фрау Пиммель — сделал вое первое донесение о том, что он благополучно прибыл на место. Проверить его было невозможно, фрау Пиммель действительно существовала, действительно работала в приюте и, благополучно померла своей смертью год назад, о чем унтер-офицер Александр Краузе знать не мог.
Назад поехали уже вечером, предварительно перекусив прихваченными с собой бутербродами.
— Смотри, — рассказывал Вилли. — Ты официально уволен из Вермахта. То есть нет никаких препятствий
— А приступы? — напомнил Ваня.
— Я же говорю, сначала врачи... — начал Вилли.
Но тут навстречу ударил ослепительный луч света.
Заскрипели тормоза, «Опель» пошел юзом и остановился, съехав на обочину.
Дорогу перегородил бронетранспортер.
К машине ринулись темные фигуры, Вилли и Ивана вытащили из кабины и уложили лицом вниз.
На завернутых за спину руках защелкнулись наручники, следом на голову надели мешки.
Все произошло очень быстро, молча и слаженно, чувствовалось что парни из группы захвата не едят даром свой хлеб.
Пожалуй, Иван мог оказать сопротивление, но не стал, потому что понимал — шансов нет. К тому же он надеялся, что это очередная проверка
После пары невежливых пинков Ваню куда-то потащили и грубо бросили, судя по ощущениям, в кузов машины.
А еще через час уже выбросили, после чего опять потащили. Путешествие закончилось где-то в подвальном помещении, опять же, по тактильным ощущениям. Наручники и мешок с головы не сняли.
Ваня вздохнул, послушал звон падающих с потолка капелек и спокойно подумал:
«Приехали... неужто дурачок Вилли действительно мутил против власти? И меня повязали заодно с ним как сообщника? Или опять проверка? Да уж, что-то подсказывает — теперь за меня взялись всерьез. Как там немцы говорят? Und das Ingste Lied hat sein Ende#»
#Und das Ingste Lied hat sein Ende (нем.) — и у последней песни есть свой конец. Русский аналог пословицы — сколько веревочки не виться, а концу быть.
Глава 5
Ваня слегка пошевелился, устраиваясь поудобней и задумался о бренности своего бытия.
Жил был мальчик Ваня, мажорил, спортом занимался, девок трахал, в общем наслаждался жизнью и горя не знал. И тут бабах...
С жизнью стало как-то уж совсем неважно. Свою жизнь пришлось у судьбы выгрызать зубами, не то что наслаждаться. А горя отхватил вагон и маленькую тележку в придачу.
«Как я не сошел с ума, сам не знаю... — Иван наше в себе силы улыбнуться. — Особенно после первой смерти. Хотя нет, страшней всего было умирать во второй раз, в первый я ничего толком не соображал. А во второй уже начал подозревать, что одной смертью не обойдется. Ну да хрен с ним. Да и сейчас дохнуть особенно не хочется, потому что уже прижился на этом свете, немало сделал, так сказать, оправдал свою никчемную жизнь. Хотя... честно говоря, ничего полезного я и не сделал. Ну, завалил Власова и Манштейна, но смерть этих тварей почти никак на ход войны не сказалась. Русскую освободительную армию все равно создали и возглавил ее Жиленков, а смерть Манштейна привела только к очень ограниченным тактическим успехам Красной Армии. Если честно, гораздо больше пользы я принес на поприще уничтожения обычных фрицев. Тут есть чем погордиться...»