Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)
Шрифт:
Из всех пунктов плана Курочкину больше всего понравились второй и последний - "Завтрак" и "Отход" и меньше всего - пункт предпоследний, лаконично обозначенный как "Работа". Вся средняя
часть обширного трехчасового распорядка была занята прочими пометками, часть из которых (вроде "Икебаны", "Спортзала" или "Смерт. комбата") показалась Дмитрию Олеговичу вполне понятной, другая часть ("Профилактика", "Аудиенция") - весьма и весьма туманной, а слово "Сексодром" сразу вызвало у него безотчетные подозрения и нехорошие предчувствия. Курочкин неожиданно вспомнил про
– Толково, очень толково...
– проговорил Дмитрий Олегович, складывая сиреневый листочек. Он старался держаться бодро. По возможности.
– Значит, у вас нет возражений?
– расцвел серебристый хек.
– Если надо, мы готовы к корректировке плана, в разумных пределах...
У Курочкина были возражения. Ему очень хотелось скорректировать этот чудный план, сократив его до двух пунктов: завтрака и быстрогобыстрого отхода из этой квартиры. Однако Дмитрий Олегович имел все основания полагать, что к такому кардинальному изменению расписания присутствующие не готовы. Поэтому о своих намерениях следовало пока помалкивать. И выжидать.
– Нет-нет, - сказал Курочкин.
– Замечательный план. Все как по нотам,
– Согласно контракту, - ввернул свое любимое словечко серебристый.
– Все по инструкции, - не остался в долгу черный господин, пахнущий французским одеколоном.
– Обратите внимание: мы отвели на аудиенцию от пятнадцати до двадцати минут, эту вилку мы закрываем ниже. Шеф обычно беседует с исполнителем не больше пятнадцати минут, но с таким мастером, как вы...
Слово "аудиенция" прояснилось, зато выплыла необходимость встречаться с ШЕФОМ. "Беседовать он, видите ли, любит, - с внезапным раздражением подумал Дмитрий Олегович.
– Никакого понятия о конспирации..."
Впрочем, он постарался сохранить на лице лучезарное выражение.
– Порядок, - проговорил он.
– Так что у нас теперь по плану? Завтрак?
Желудок откликнулся на это слово голодным бурчанием.
– Точно так, - подтвердил серебристый и почему-то сразу засобирался.
– Ну, теперь мы вас покидаем на время.
– На два часа восемнадцать минут, - уточнил пахнущий одеколоном и тоже попятился к двери.
– Может, позавтракаете со мной?
– вежливо предложил Дмитрий Олегович.
Предложение Курочкина не обрадовало серебристого и наодеколоненного.
– Вы настаиваете?
– неуверенным тоном поинтересовался первый.
– Если вы требуете, мы готовы...
– безо всякого энтузиазма пробурчал второй.
Дмитрий Олегович решил, что его помощники просто не голодны, а потому не стал настаивать и тем более - требовать. Узнав об этом, серебристый и любитель одеколона "Ле-Крезо" просветлели и быстро предпочли откланяться.
Как только щелкнул замок, Курочкин сказал в пространство:
– Завтрак!
Он успел забыть, какой из охранных гоблинов отвечает за какой из пунктов распорядка, так что теперь ему оставалось ждать, кто из четырех откликнется.
– Прикажете подавать?
– откликнулся самый толстый из
– Прикажете на кухне?
– Да, - ответил Дмитрий Олегович.
– Да. Кстати, вы не хотите позавтракать за компанию?
На лицах всех четверых гоблинов тут же отразилась тоска, причем бритоголовый толстяк из всей компании стал выглядеть наиболее жалко. Похоже, сама мысль о еде вызывала у этих гоблинов непонятное уныние. Словно бы Курочкин приглашал своих охранников не поесть, а как минимум сделать себе харакири.
– Мы-ы... мы пото-о-ом...
– нестройным хором затянула четверка. Вы поку-у-шайте, а мы уж...
Дмитрий Олегович пожал плечами и в сопровождении одного только скорбного толстяка отправился на кухню, где, опять едва не споткнувшись на шариках кошачьего корма, сумел без потерь достичь стола. И даже облизнуться в предвкушении.
С последним он несколько поторопился. Гоблин-подавальщик достал из холодильника поднос - и Курочкин мгновенно понял, отчего никто не пожелал разделить с ним трапезу.
Киллер Сорок Восьмой, зарабатывая себе на пропитание отстрелом людей, был вегетарианцем. И, похоже, не простым, а злостным. Фанатичным.
С рационом обычных вегетарианцев Дмитрий Олегович еще способен смириться и даже видел в нем толк. Тем более что супруга Валентина в целях экономии часто вводила мораторий на мясные и даже рыбные блюда, причем сливочное масло у нее попадало в число "белых врагов" организма и кошелька, наряду с сахаром и яйцами. В дни объявленных мораториев Курочкин покорно кушал салатики, кашки, намазывал на хлеб самое дешевое айвовое повидло и грустно думал, что все-таки приносит своему организму известную пользу.
Судя по всему, Сорок Восьмой даже из растительной пищи исключил для себя все мало-мальски приятное на вкус и оставил в рационе ту вегетарианскую еду, которая даже выглядела и пахла на редкость омерзительно.
– По вашему заказу, - пробурчал толстый гоблин, старательно отворачивая голову от подноса.
Сорок Восьмой не заказал к завтраку даже хлеба. Зато на подносе выстроились в ряд четыре глубокие миски и прозрачный кувшинчик с ядовито-зеленой жидкостью. В первой тарелке были навалены какие-то бурые листья, кое-как порубленные. В двух емкостях по соседству высились горки загадочных травяных смесей, а последняя миска, похожая на фотографическую кювету, была наполовину заполнена водой и в ней плавали синие водоросли. Из всего меню Дмитрий Олегович рискнул, задержав дыхание, взять в рот щепотку травы и попробовать прожевать.
Работая в НИИЭФе, Курочкин неоднократно был вынужден испытывать на себе новые лекарства, за неимением подопытных шимпанзе и по причине дороговизны кроликов. Если бы не этот богатый опыт, Дмитрия Олеговича наверняка бы сразу вытошнило - настолько дрянной вкус имела пища Сорок Восьмого. Больше всего это напоминало полынь в горчичном соусе или, по крайней мере, пырей с тысячелистником, обильно политые хинином.
– Во... ды!..
– прохрипел Курочкин, чувствуя, что силы его на исходе.
– Воды!..