Мертвый лед
Шрифт:
Я обдумала это и наконец ответила:
– Возможно, но взрослый самец шимпанзе может вырвать руку человека из сустава, а насчет дельфина... Даже не представляю, как доставить его на могилу, чтобы перерезать горло для поднятия зомби.
– Значит розыск без вести пропавших, которых могли принести в жертву, не поможет нам выйти на этих ублюдков?
– спросила Мэннинг.
– Думаю, нет. Даже уверена в этом.
– Тогда как нам поймать их?
– Доминга собиралась продавать зомби, выглядящих как можно более свежими, как сексуальных рабов, но она и не подозревала о возможностях порно-онлайн.
– B большинстве штатов это больше не считается преступлением, потому что законы о некрофилии были изменены. Теперь они гласят, что, если мертвец может двигаться и способен дать свое согласие, их действие расценивается как консенсуальный секс, а не некрофилия. Но это все равно ужасно, - сказала Мэннинг.
– Слышала, что некоторым штатам пришлось пересмотреть свое законодательство, когда вампиров юридически признали гражданами, потому что по существующим законам за секс с ними все еще арестовывали.
– Некоторые копы превратили арест супругов вампиров в свое хобби, - сказал Мэннинг.
Я кивнула.
– Ну да, первые годы, после изменения законов, были интересными.
– И не говори, - согласился Зебровски, и я посмотрела на него.
– Эй, я же и тогда был копом. Еще вчера мы могли убить вампира на виду у всех, а сегодня они уже были признаны легальными гражданами под защитой закона. Это были очень странные времена для правоохранительных органов.
– Я училась на четвертом курсе колледжа, когда все изменилось. Я и не задумывалась, как много пропустила.
Он закатил глаза.
– Иногда я забываю, что ты совсем малышка.
– Ты всего на десять лет старше.
– На тринадцать, но спасибо.
Я усмехнулась ему.
– Ну да, три года, это же так много.
– Иногда и ты так считаешь.
Я посмотрела на него, прищурившись. Тема отношений с некоторыми моими молодыми любовниками была очень личной, а личную жизнь мы уже обсудили.
– Да я просто старик по сравнению с тем твоим щенком.
– Не расстраивайтесь, сержант. В этой комнате не вы старше всех, хотя и меньше, чем на три года, - сказала агент, улыбнувшись.
Он протянул ей кулак, и, всего на мгновенье замешкавшись, она ударила по нему.
Я обратила внимание на непривычно притихшего Брента.
– Когда вы моложе всех детективов и агентов в комнате, вы просто не болтаете об этом.
Я улыбнулась ему.
– Плавали, знаем.
– Держу пари. Но вы не выглядите на тридцать.
Я пожала плечами.
– Хорошие гены.
Поэтому и, возможно, потому что я была человеком-слугой и невестой Жан-Клода, я не старела и могла остаться такой, как сейчас, навсегда. Я посмотрела на волосы Зебровски, поседевшие с того времени, как мы встретились. Неужели мне придется наблюдать за тем, как он стареет, пока я остаюсь по-прежнему молодой? Я не знала наверняка, но от этой мысли становилось грустно. А затем я подумала, что если бы он был вампиром, то не старел бы. Никогда прежде я не задумывалась об этом, глядя на своих друзей. Не уверена, что именно я чувствую на этот счет, но это не самое
приятное чувство.
– Ты в порядке, Анита?
– спросил Зебровски.
Я кивнула.
–
– О своем высоком, бледном красавчике-женихе?
– усмехнулся он.
– Нет, с чего ты взял?
– Потому что только о личном ты можешь так задуматься. Расследования преступлений успокаивают тебя.
Я позволила выражению своего лица показать, насколько неспокойно мне сейчас было.
– Это дело вовсе не успокаивает меня, Зебровски.
– Прости, ты права. Это дело довольно болезненно.
– Что вы имеете в виду?
– спросила Мэннинг.
Он посмотрел на нее своими карими глазами глубокого мыслителя под всей этой грязной одеждой и шуточками.
– Некоторые дела накладывают на вас отпечаток, даже после того, как вы распутаете их.
Она долгое время изучала его лицо, а затем кивнула.
– Если распутаем.
– Вы сомневаетесь в этом?
– спросила я.
– Мы здесь, потому что наш аниматор Ларри Кирклэнд, самый уважаемый жрец вуду в стране и многочисленные ведьмы и экстрасенсы, работающие на ФБР, не смогли помочь нам выйти на этих парней.
– А что сказали компьютерные асы?
– спросил Зебровски.
Она снова кивнула.
– Они сказали, что кто бы ни работал с этими ублюдками, он очень, очень хорош.
– Наши все еще пытаются определить их местоположение, но они заметают компьютерный след быстрее, чем мы успеваем отследить его. Пока мы отстаем, - добавил Брент.
– Плохие ребята всегда находят новый способ быть впереди хороших, - сказала я.
– Точно, - ответил он.
– Рано или поздно наши техники взломают их и отследят, - сказала Мэннинг.
– Я недостаточно разбираюсь в этой области, чтобы помочь им. Поэтому я пытаюсь зайти с другой стороны. Я могу встретиться с вами, поговорить и задать вопросы. С компьютером такой трюк не пройдет.
– Я только недавно выяснила, как поменять мелодию на смартфоне, так что хорошо понимаю вас в этих таинственных компьютерных штучках, - ответила я.
Она слабо улыбнулась мне.
– Спасибо за поддержку, но, как правило, люди страдают этим, перейдя определенный возрастной рубеж. А вы слишком молоды для этого.
– А я люблю свой смартфон, - сказал Зебровски.
– Жена и дети целый день шлют мне фотки и смс. Держат меня в курсе событий, пока я на работе.
– А вы, конечно, уже перешли этот возрастной рубеж, - Мэннинг перевела взгляд с одного на другою.
– Вы двое уравновешиваете друг друга, как и должно быть у хороших напарников.
Мы с Зебровски переглянулись, пожали плечами и почти в унисон сказали:
– Стараемся.
Мэннинг прищурилась, глядя на нас. А Брент рассмеялся.
Если бы кто-то из гражданских увидел, как мы смеемся и улыбаемся, пока на экране стоит на паузе этот ужас, они бы сочли нас циниками или того хуже. Но если вы не научитесь сохранять свое чувство юмора посреди кошмара, вы или свихнетесь, или уволитесь, или вставите дуло пистолета себе в рот. Мы все были копами уже достаточно давно, а значит выучились насвистывать в темноте, петь по дороге на казнь, шутить перед вратами ада - нужное подчеркнуть. Мы делаем это. Чтобы выжить. Чтобы не сойти с ума. Мы выполняем свою работу. Ловим плохих парней. Я посмотрела на