Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Брина Честертон, с которой мы редко общались, чаще разговаривая о простых вещах.
Марта Хокинз, чье лицо теперь было изуродовано после аварии, когда погиб Грэхем, не узнав о своей смерти.
Дэйв Одли, не показывающий никому, но винивший себя в смерти Отиса Кита, будто он был там.
Зак Хэнкс, вечно пропадающий с Гари и Беном, которые учили его обращению с оружием, парень боялся, что все умирают, он не хотел стать одним из мертвецов, что следовали по пятам.
Митч Стивенсон, обходящий могилы у забора стороной, не показывающий никому своих страхов, грубый и резкий.
Кевин Форд,
Джейн Макдафф…
Блондинистую девушку постоянно приходилось защищать. Она была похожа на миниатюрную леди прошлого века: слабая, невысокая, хрупкая, ранимая. Она была почти незаметна на станции, но ее неоспоримая помощь и поддержка, заставляла всех знать, что Джейн Макдафф существует.
Бывшая одноклассница выжила благодаря Кевину и его отцу, Джейн увидела смерть своего укушенного родителя, но не умерла вместе с ним, становясь бы при этом призраком. Макдафф нашла того, кто будет сильным, чтобы защитить ее, чтобы заботиться – Кевина. Они двое напоминали мне меня и Кловер, нуждающихся друг в друге.
Наверное, Джейн была единственным человеком на станции, который переживал смерть любого члена общины: Майкл, Джефф, которого мы плохо знали, Крис, Отис, Аарон, Тод, Тайлер, Грэхем… Куча чертовых имен, чертовых мертвецов, не дающих уснуть по ночам, всплывая в сознании. Джейн помнила их всех, постоянно напоминая о смерти. Макдафф впечатлительная девушка, она не могла отойти от смертей и жестокости, которые были повсюду в новом мире.
Она всегда выбирает светлую сторону, сострадательную и сочувствующую – так же, как делала это во время споров об Отисе, которого собирались вышвырнуть. Джейн всегда старается видеть хорошее, светлое, пусть это все затянуто мраком, кровью и зловонием. Девушка прощает многое, но не понимает убийц. Поэтому, наверное, я не стала рассказывать и афишировать того, что убила двух людей в том злосчастном городке с магазином и складом.
К убийцам у Джейн Макдафф появляется отвращение.
Со временем, когда началась зима, бывшая одноклассница стала более выносливой, не такой паникершей, какой была. Мы часто говорили с ней о прошлом, что не давало лично мне забыть какие-то моменты и о человечности. Джейн часто напоминала о школе, лагерях, поездках, драках на переменах, об учителе, которого мы не терпели, о всех парнях, разбивших наши сердца. Теперь мы знали, что смерть убивает тебя намного больше, чем расставание с парнем.
«Это все было словно вчера», - всегда говорила Макдафф, улыбаясь, а после вмиг становясь печальной. Я часто в прошлом думала, что меня бесит ее жалость, что я готова убить ее за эту черту. Но знаете, сострадание ведь не то качество, за которое сейчас нужно лишать жизни.
«Теперь все должны держаться вместе», - так тоже говорила Джейн, узнав, что я оставила Отиса Кита в лесу. Она понимала, что сделала я это из-за ситуации, в которой оказалась, но ей было тяжело принять это. Старшеклассница понимала, как важна поддержка и доверие в группе. Именно мне Джейн напоминала о том, что, пусть ложью и неискренностью, но нужно создать сплоченность в общине.
«Потом все придет, главное начать» - после вылазки на дальний рубеж повторяла
Могилы, некоторые пустые, некоторые… Могилы возникли перед нами, заставляя какое-то время простоять на холоде, не обращая на мороз внимания. Облака пара куда-то исчезали, рассеиваясь в воздухе, а снег скрипел под ногами, прилипая к подошве.
– Помнишь, как биолог сказал тебе про врагов, что у тебя есть хотя бы один… - неожиданно мне вспомнилось то, о чем я, кажется, забыла.
– …Пока я дышу, – закончила за меня Джейн, слабо улыбаясь и наклоняя голову в сторону. – Тогда все не восприняли это всерьез, я тоже, но он оказался прав.
Голос Макдафф звучал с ноткой сожаления и какой-то вины, она не отрывала взгляда от могил, будто смотрела на холодный огонь, чье пламя не согревало, а, напротив, заставляло все внутри замерзнуть.
– Иногда мне кажется, что этот мир изменился лишь для того, чтобы заставить меня убедиться, что биолог был прав. Чтобы показать, что теперь, действительно, пока я дышу, остаюсь живой, у меня есть враги – мертвецы. Это словно слишком утрированный пример, но когда я думаю об этом, сожалею, что не приняла те слова всерьез, что посмеялась.
– Иногда легче не вспоминать о прошлом.
***
– Роуз Кларк покинула нас неожиданно. Она была хорошим человеком, которого уважали и ценили в этом месте. Роуз была хорошим другом, женой, заменяла родителя. Что мы можем сделать для нее? Запомнить, запомнить все, что она делала для нас. Пусть ее тело погребено в холодной земле, но душа вознесется к Богу, обретая покой. Роуз просила меня молиться за душу ее ныне покойного мужа, но я обязан молиться за их обоих…
Люди собрались на кладбище, которое вновь увеличилось, еще на одну могилу. Еще на одного мертвеца больше в моей голове.
Вчера днем на станции послышался выстрел, заставивший всех сорваться со своих рабочих мест, смотровых площадок, спальных матрасов. Люди побежали на выстрел, словно обезумевшие, они боялись того, что случилось, но все равно бежали, подгоняемые любопытством.
Я узнала об этом не сразу, приходя уже в тот момент, когда тело Роуз Кларк выносили из комнатки, где она застрелилась, сидя на стуле. Кто-то плакал, кто-то не верил, а я не понимала, что заставило женщину сделать это. Все время она была радостной, лишь иногда вспоминала о покойном муже. Роуз посвятила оставшееся время и силы на Барри, который действительно нашел в этой седой женщине нового родителя, поддержку, того, кто выслушает.
Сейчас Барри плакал, стоя на коленях, намачивая штаны снегом. Мужчина копал могилу для Роуз, почти прорубая твердую и холодную землю, не переставая рыдать. Он пытался быть крутым когда-то, но сейчас показал всем свои искренность и детскую доброту души, умеющую сочувствовать, чувствовать боль, страдать.
Я не знала, от чего что-то внутри зажало, из-за состояния Барри или из-за смерти Роуз. Я не знала, что, но слеза так и не скатилась по щеке. Я начала принимать все, будто так и должно было быть. Словно смерть стала чем-то обыденным, пускай и печальным.