Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
– Попросить у кого? – указывая Вэл на ее дырявый рот, из которого вывалилась часть вафельной конфеты, покрытой шоколадом, я вопросительно уставилась на подругу, подтягивая к себе ноги, когда очередная танцующая пара прокружилась совсем близко, будто теряя изначальный курс.
– Ну, не знаю, по-моему, нужно начать и просто, возможно, поверить в чудо, а уж после ворчать, что ничего не получается, - Вэл пожала плечами, явно указывая на мое отношение к празднику. Но она была неправа, сейчас все внутри меня было одновременно спокойно и взбудоражено, дребезжа в ожидании чего-то особенного. Хотя, все это уже было особенным
– Ладно.
– теперь, кажется, мои мысли будут занимать лишь мечты, да воспоминания о невысокой ели, что стояла в гостиной, по вечерам мигая разноцветными огоньками, а весь дом наполнялся предпраздничной суетой, запахом жареной индейки и цитрусовых плодов.
Барри продолжал краснеть, боясь, что его рука соскользнет чуть ниже, отворачивая голову в сторону и смотря куда-то в пол, а Лили легко улыбалась, замечая состояние мужчины, который, вероятно, долго спорил с самим собой, решившись пригласить ее. Эти двое выглядели чуть неуклюже: темноволосый, немного пухлый партнер был неловок, из-за чего и наступал на ноги женщины, чьи пшеничные волосы были собраны в низкий хвост, прикрывая лопатки. Барри был на полголовы ниже Лили, что позволяло ей смотреть на него сверху. Кажется, Лили действительно радостно улыбалась, а ее зеленые глаза, пропитанные теперь тоской, сейчас смотрели весело и счастливо.
Женщина словно поняла, что одной ненавистью ничего не добьешься, хотя желание найти убийцу до сих пор сидело внутри, дожидаясь своего момента, чтобы занять все мысли и перекрыть здравый смысл.
Некоторые дамы, вырядившиеся этим Рождественским вечером, подходили к Робу и Тони, умиляясь, дергая смуглого парнишку за щечки. Ребенок недовольно вертел головой, лишь кряхтя, а после, ища спасения и помощи, посмотрел на мужчину-скалу, будто прося отогнать от него этих женщин. Роб был похож на попавшую на крючок рыбешку, огромную рыбешку, которая выполняла все, что читалось бы в глазах двухгодовалого мальчика.
Отклоняя любые предложения о танце под льющуюся из динамиков музыку, Роб уверенно наклонялся из стороны в сторону, порой кружась вокруг своей оси, легко сжимая смуглую ладошку Тони, который почти широко улыбается, когда его чуть подбрасывают вверх.
Успокоение и причину своей тихости, которая совсем не подходила мужчине-скале с запутавшейся бородой, которую ребенок постоянно разглядывал, тянясь ручками, Роб нашел именно в Тони. Об Отце Питере он узнал не одним из первых, так как продолжал нести вахту у ворот, но когда узнал, то избил его труп с такой животной жестокостью, что некоторым мужчинам захотелось отвернуться. Тогда брызги уже холодной застывающей крови разлетались в стороны, пропитывая белый снег, а злобное дыхание Роба с частыми выкриками смешивались с хлюпом разрываемого тела служителя смерти.
В тот раз я испугалась, понимая, что этого человека не стоит заносить в списки врагов. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Его не просто так звали скалой, не только из-за его силы, которая позволяла одним лишь ударом ноги сокрушить череп человека, но еще из-за дикости, жажды крови. Роб был опасным, но сирота Тони заставил мужчину отдать все внимание мальчишке, впрочем, как и заботу.
– Пойдем танцевать, - почти приказывающий грубый голос донесся со стороны, заставляя повернуть голову в бок. Я удрученно выдохнула, замечая светловолосого
Вэл Бенсон, наслаждающаяся шоколадом, сейчас перестала жевать, чуть ли не раскрывая рот, позволяя увидеть ее зубы, замазанные сладостью. Подруга смотрела то на меня, то на Мэтью, несколько раз моргая, и мотая головой, словно думая, что услышала что-то не то.
После того разговора в коридоре парень не приближался ко мне, напротив, создал почти целый повстанческий отряд, чтобы испортить мне жизнь. Мэт был злопамятным и гадким, будто змея, а его тёмно-жёлтые глаза лишь увеличивали это сходство. Парень старался упиваться своей ненавистью ко мне, которую все же перебивали какие-то странные чувства, больше раскрывающие в Мэтью собственника.
– Нет, - продолжая смотреть на танцующих посреди столовой, безразлично ответила я, теперь не бросая даже взгляда в сторону парня, который почти покраснел, сжимая ладони в кулак. Мэт сейчас был одет в те же чуть висящие на нем черные штаны, растянутые на коленях, и длинную футболку, больше парня, под которой виднелись рукава тонкой черной кофты.
– Пойдем танцевать, я приглашаю, - выдохнув куда-то в сторону, словно прогоняя гнев, снова повторил Мэт, стискивая и скрепя зубами. Его плечи чуть подрагивали от злости, и от того, что ему отказывают при другой девчонке, тоже вечно дразнящей его, оскорбляющей.
– Нет. – Вэл почти засмеялась, продолжая жевать конфету, после проглатывая ее. Мы вели себя как стервы, а потом услышали озлобленный рык. Стоило повернуть головы в сторону Мэта, как я заметила в его руках стакан с чаем или чем-то темным. Парень почти выплеснул жидкость, наклоняя стакан в сторону, заставляя подорваться с места, как за его спиной послышался знакомый голос, чуть неуверенный.
– Прекрати, Мэт, - между словами были длительные паузы, а весь вид Самира был испуганным. Будто индус и не собирался говорить подобного, теперь не понимая, почему его язык не послушался хозяина. Темные глаза были широко раскрыты, теперь бегая от Мэта в стороны, натыкаясь на мой удивленный взгляд. – Ты не должен себя так вести по отношению к девушкам.
В зубах Самира не хватало только розы, чтобы завершить его образ джентльмена, правда, трусливого джентльмена. Смуглый парень после последней фразы почти ударил самого себя по лицу, когда понял, что его язык все еще не слушается. Он еле стоял на ногах, которые опасно подкашивались, Самир вообще хотел резко развернуться, извиняясь и убегая.
– Это не твое дело, пошел вон отсюда! – чуть наклоняясь вперед, смотря из-под светлых редких бровей, угрожающе прохрипел Мэт, попутно рыча и запугивая. – Тебя никто не звал, иди к своим бабкам и дедам.
– Закрой рот, - заступаясь на Самира, который отшатнулся от последней фразы, вспоминая о пожилой паре, что вырастила его, я не сдержалась, все еще стоя за спиной Мэтью. Не знаю почему, но я прониклась судьбой смуглого парня, который без задней мысли, без просьбы пожалеть, рассказал мне о своей жизни. Я терпеть не могла Мэта, который посмел насмехаться над чужим несчастье, будто забывая, что сам он теперь тоже одинок. Признавшийся мне в симпатиях человек был похож на Дэйва Одли, который теперь совсем изменился, после смерти Отиса Кита, в которой себя и винил. Дэйв стал намного мужественнее и серьезнее, относясь к вещам совершенно по-другому.