Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Жители станции все заполняли столовую, чьи двери теперь были распахнуты, словно зазывая народ. Кто-то изумленно останавливался у самого входа, широко раскрывая рот, кто-то прижимал к себе знакомого, целуя в щеку, а у старушек даже скатывалась одинокая слеза счастья – всё это заставляло чувствовать родство с людьми на станции.
Когда в столовой стало не протолкнуться, Билл подозвал всех, распечатывая большую картонную коробку, где аккуратно, среди ваты, лежали хрупкие елочные украшения. Большие шары, искусственные свечи, зверушки и цепочка круглых бусин перекочевали в руки жителей, улыбающихся
– Сможешь украсить верхушку?
– непривычно радостное лицо и по-отцовски заботливые глаза Роба сейчас смотрели на Тони в забавном красном свитере, явно на несколько размеров больше. Сильные руки мужчины, чьи мускулы не могла скрыть даже мешковатая одежда, действительно заставляли смуглого паренька чувствовать безопасность. – Я знаю, ты крепкий парень, верно?
Мальчик не ответил, как и всегда, он только еле заметно кивнул головой, аккуратно, будто боясь уронить, сжимая в маленьких ручках большую позолоченную звезду, отбрасывающую блики света в разные стороны. В одном из ящиков Билл нашел украшение-ангела, но тут же засунул его куда подальше, отгоняя ненужные мысли в сторону.
Большие руки Роба-скалы, на чью голову была натянута красная шляпа с белой кисточкой на конце, поднял Тони вверх, к самой макушке ели, позволяя ребенку нацепить украшение, завершая весь вид праздничного дерева. Мальчик так боязливо разжал свои ладошки, оставляя звезду на самом верху, будто боялся, что она действительно разобьется.
Жители станции почти умиленно наблюдали за этой картиной, а после улыбнулись, стоило звезде оказаться на самой вершине, заставляя закидывать головы, чтобы увидеть это чудо. Роб потрепал Тони по голове, удобнее усаживая его в своих руках – мужчина был похож на мамочку, только действительно грозную для окружающих.
Я в который раз удивилась, как обманчива может быть внешность, смотря на то, что происходило. Я не могла перестать улыбаться и собственным мыслям, и тому, что сотворил Билл на станции.
Старик сейчас был доволен больше всех. Весь его вид: прикрытые глаза, морщинки, легкая улыбка – говорили об искренней радости и счастье за то, что он смог заставить людей улыбаться. Возможно, Билл не понимал, но он сделал то, чего не хватало нам всем. Дети были спокойны, они забыли обо всех ужасах, пускай и на время, взрослые отвлеклись от беспокойств, а старики могли посидеть в теплоте и уюте, наблюдая за счастьем, чувствуя эту радость.
Билл дал нам всем шанс вспомнить, что бывало на Рождество в прошлом, он позволил нам перенестись в это прошлое, где праздник всегда нес чудо, уют, радость и подарки.
Это было самое лучшее время на станции.
– Подарки тоже будут? – подходя к старику, будто охраняющему эту атмосферу праздника, спросила я, понимая, что ель за спиной действительно огромная. Игрушки на ее ветвях сверкали и чуть крутились в стороны, заставляя хвойные лапы опускаться ниже от их веса.
– У нас нет Санты, - усмехаясь, ответил Билл, проследив за моим восхищенным взглядом. – Да и дымохода с камином, как, впрочем, и носков.
– Ты и так похож на Санту, - улыбаясь, не скрывая радости, пожала я плечами, доставая из
– А оленей на станции больше, чем требуется? – задавая риторический вопрос, старик рассмеялся, поправляя красную шляпу. Билл говорил о неумелых парнях, которые никогда не были в себе уверены, делали все с явной неловкостью и страхом. Новоиспеченный Санта вовсе не хотел кого-то обидеть, просто момент был располагающий к шутке.
– Спасибо, Билл, - через какое-то время, постояв возле старика, я нарушила наше молчание и наблюдение за происходящим. Мой голос звучал искренне, как-то почти незнакомо, но слова шли из самой глубины души, которую заставляли дрожать радостной дрожью улыбки семей, что не были разлучены.
– За что? – не отрывая взгляда от какого-то улыбчивого отца, поднявшего своего рослого сынишку на руки, крутя его теперь вокруг себя, спросил старик, так и не отрываясь, не желая уходить от этой атмосферы, где вместо хрипов слышалась рождественская мелодия, уже в который раз повторяющаяся по кругу.
– Ты и так делаешь для этого места всё, что можешь, но сейчас превзошел самого себя. Ты позволил этим людям, да и мне, понять, что остались еще вещи, вызывающие улыбку. Что мы просто должны создавать их сами. Пускай этот праздник чуть отличается от прошлых, пускай не так похож на былое, но ты сегодня действительно волшебный дед с седой бородой.
– Волшебный дед? – то ли усмехаясь, то ли подавившись воздухом, Билл поворачивается в мою сторону, уже готовясь что-то ответить, но только раскрывает рот, а после смеется так громко и искренне своим сиплым смехом, что заставляет всех обратить внимание.
– Волшебный дед!
Теперь, похоже, смеются все, что лишь позволяет почувствовать себя чуть неловко, а после рассмеяться, подхватывая волну веселья и радости. Мы как одна семья, большая, пускай порой и ссорящаяся. Но мы вместе.
***
– Я хочу найти огромную пачку кукурузных палочек в сладкой пудре и съесть их в одиночестве, чтобы никто не клянчил, - наблюдая за старушками, что похватали молодых мужчин, вовлекая их теперь в медленный, но такой жизненный танец, мечтательно протянула Вэл, откидываясь на спинку стула, выдвинутого из-за стола, повернутого теперь в сторону неожиданно образовавшейся танцплощадки.
– Мечтать не вредно, - усмехаясь на такое желание подруги, я улыбнулась, замечая как Барри, заминаясь и заикаясь, пригласил на танец Лили. Эти двое многого лишились, думаю, поэтому женщина согласилась, поднимаясь со стула, позволяя мужчине положить ладонь на ее талию. Им, да и нам всем нужно было отдохнуть от плохого, развеяться и забыться на какое-то время.
– А я и не мечтаю, я загадываю желание, как принято на Рождество, разве нет? – запихивая в рот шоколадную конфету, которую она отобрала у сердобольного Самира, отвечает на мое замечание Бенсон, усмехаясь на раскрасневшееся лицо Барри. – И ты не забудь чего-нибудь попросить, а то, когда я найду под елкой пачку палочек, даже с тобой делиться не собираюсь, учти это.