Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Даже находясь на расстоянии с Дарлин, я на подсознательном уровне чувствовала ее переживания. Это, знаете, было ужасно: человек страдает, но ты беспомощен. Тебе хочется что-то сказать, помочь, дать понять, что ты понимаешь, но ты вынужден молчать. Потому что все, что ты можешь это молчать и обнять его так крепко, чтобы заставить ощутить твою поддержку. Но я была далеко от Дарлин, как всегда. Я была бы далеко, даже если бы Джоунс стояла в нескольких метрах от меня – я постоянно боялась чего-то, боялась так, словно если я признаю свои чувства, дам миру понять, что она дорога
Для Дарлин эта весна не была чем-то новым. Зимой она ото всех скрыла свой день рождения, потому что считала, что это теперь не имеет смысла. Ей теперь восемнадцать. В прошлом бы она смогла купить алкоголь, сигареты, а сейчас она может только знать, что ей восемнадцать, да надеяться на какие-то перемены. Весна эта не принесла пока ничего нового, только я понимала, что Джоунс оказалась в замкнутом круге: она совершала те же ошибки, которые совершала и раньше. Митч нравился ей, но она была для него всего лишь человеком. Теперь Джеймса любила Дарлин, для Габлера она была «будто младшая сестра». Все повторялось, а подруга плакала в одиночестве, говоря, что это всего лишь аллергия, если Джеймс видел ее слезы. И он просто верил ей, верил в эту заметную ложь.
– Ты когда-нибудь любила? – перебирая в собственной голове чувства каждого знакомого на станции и в Холвудс человека, понимая, что любовь чужда мне, что я даже не знаю ее определения, но ложно думаю, что осознаю, я обратилась к Лили с какой-то надеждой.
Женщина немного замялась, явно не ожидая от меня такого вопроса. Она смотрела на меня так, будто Роб спросил у нее о самочувствие, искренне переживая. Она даже перестала заострять концы палок, а после, выдохнув и откинув прядь непослушных волос, ответила:
– Да, я любила, испытывала влечение, привязывалась к людям. – на лице Лили мелькали то блаженство и эйфория, то глубокая печаль и скорбь. Негативных чувств при сказанных словах было больше, что лишь заставило меня убедиться в том, что любовь не всегда хорошо. – У меня было много приятель когда-то, но, думаю, все они… не выжили.
– А Майкл? – чувствуя накатывающую тоску из-за того, что никогда не сталкивалась с такой сильной любовь, идеальной по моему мнению, как между погибшим мужчиной и сидящей рядом женщиной, я дернула головой, чувствуя, что слезы подбираются ближе. – Что ты чувствовала к нему?
Лили вновь стала мрачной. Такой мрачной, что даже яркое весеннее солнце, не могло осветить ее темноту, которая приходила каждый раз, стоило вспомнить о мужчине, любившем и бывшим помешанным на оружии. Глаза и лицо Лили тронула глубокая скорбь, разрезающая своей остротой сердце, разделяющая его на несколько частей.
Лили молчала, не поднимая глаз. Она молчала, вновь чувствуя то, что испытывала каждый раз, когда вспоминала о нем. Молчала, понимая, что не может больше выносить того одиночества, на которое обрекла себя, после его смерти. Молчала, зная, что боится произносить его имя.
– Я помню о нем каждый день, помню то безумие, что поглотило меня, не позволяя понять простую вещь. Я помню гнев, обиду и разочарование.
Слеза скатилась по щеке, а губы скривились. Лили закрыла веки, помолчав какое-то время. Глубоко вдыхая, женщина посмотрела в небо, где, перекрывая крылом солнце, кричала какая-то птица, не нашедшая своего гнезда – оно было разрушено холодной зимой.
– Я и не хочу забывать. – Лили оторвалась от неба, находя в этой несчастной птице и себя: она прилетела с надеждами, но поняла, что все рухнуло. Она теперь без дома, ей некуда идти. Потому что другие птицы думают о своем счастье. – Если бы я могла, я бы вернула все обратно… Мне было бы жаль Барри, было бы стыдно, но я бы вернула его. Я люблю Майкла до сих пор, люблю его сильнее Барри. Я люблю его, Блэр.
Это так…ужасно, быть готовым сделать все ради человека, который умер. Ты будто сам становишься мертвым, будто не живешь для себя, но думаешь, что твои страдания как-то помогут погибшему где-то в темноте. Это огромное заблуждение, уничтожающее настоящее людей. Лили живет для мертвецов, живет в мертвом мире. Она постепенно, но утаскивает за собой и Барри. Пара мертвецов, живущих среди ходячих мертвецов, ради оставивших их мертвецов. Майкл и Роуз были словно проклятием, что свело Лили и Барри.
– Где вы познакомились? –ужасаясь, чувствуя, как дрожит все тело, дрожит сознание, дрожит душа, уходя в пятки, спросила я женщину, вытирающую слезы. Я не хотела узнавать что-то еще, такое же жуткое, что заставляет кровь охладеть, но любопытство было сильнее.
– Не слишком ли поздно для таких вопросов, Блэр? – словно понимая и не зная одновременно о смерти мужчины, помешанного на оружии, Лили смотрит на меня, в глазах ища ответа. Но натыкается лишь на страх, жуткий, липкий страх, обволакивающий все тело, смешивающийся с кровью, попадающий в мозг.
– Я знала его немного, только то, что он был сильным, ответственным, веселым и порой беззаботным. Знала, что он любил оружие, был помешан на таких вещах, но больше я не знала о нем ничего. Я всегда веду себя так странно весной, мне хочется выть, не обращай внимания.
– Мы познакомились в Оттаве, когда я ушла с ранчо. – Лили явно не хотела больше говорить о Майкле. Она только успокоилась и теперь старалась перевести тему в другое русло, а я и не была против, страх соглашался со всем. – Ты никогда не сбегала из дома, какие у тебя были отношения с родными? – замечая мое скривленное лицо, вызванное ее словами, женщина будто начала мстить за расспросы о погибшем мужчине.