Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
– Николас тому подтверждение. – мы все были свидетелями тому, что могло случиться, исчезни мертвецы. Николас убивал из забавы, от скуки, ища и находя себе занятие, квесты. Ему нравились вещи, которые не принимали люди, ему нравились убийства. Я осознавала, что Билл понимает в этом плане черноволосого, но седой старик умеет различать грани реальности. Николас же будто был рожден и продолжает жить в виртуальном мире.
– В общем, охота заменила мне армию, я стал стариной Биллом, проводящим экскурсии в заказнике. Так-то я и встретил твоих одноклассником, потом тот темнокожий учитель, спасший Брину, нападение тварей, путь к базе… Все завертелось так быстро, что, черт, я даже не вспоминал о прошлом. Н и разу.
–
– Послушай, Блэр, когда рак или мертвецы убьют меня, сохрани историю моей жалкой жизни. Но, прошу, рассказывай ее так, будто я был самым счастливым. А я открою тебе секрет, я таким и был, потому что встретил чудных людей. Прекрасных людей. Некоторые мрази, другие-воплощение ангелов. Я счастлив, даже несмотря на все дерьмо. Пообещай мне-просто, для меня сейчас это стало важным, я имею в виду, оставить что-то после себя. Говори так, рассказывай так, будто гордишься мной.
– Я и так горжусь тобой, Билл.
***
Чувствовать что-то слишком утомительно. Хотя бы взгляните на Дарлин-она мечется, убивается… А всё из-за чего? Из-за чувств. Она вечно узнает о том, на какие эмоции способно ее сердце. Я же руководствуюсь тем стандартным набором, который появился в детстве. Пускай он и немного скуден, но мне хватает.
Сначала во мне не было ничего, я была пустым человеком из кожи и костей, который просто нуждался в еде и чужой опеке – это было или самым ужасным и ущербным временем, или же самым лучшим. Первой моей осознанной эмоцией или чертой была насмешливость-когда первый друг, ставший в тот же день неприятелем, превратился в центр и мишень детских розыгрышей.
После добавилось упрямство, пополняя мой набор, коллекцию. Это произошло, когда организм понял, что каша матери-пусть и полезная-не самая вкусная еда в этой жизни. Особенно это было заметно, если сравнивать с мороженым - сами как-нибудь попробуйте. Примерно в то же время появилось недовольство и задиристость.
Эмоции добавлялись редко и медленно, пока однажды все это вовсе не прекратилось, и я не начала реагировать на события иначе, отлично от других.
Я начала пользоваться тем скудным набором, что уже был сформирован. Когда кого-то провожали, все вечно грустили с кислыми лицами. Я знала, что тоже должна была выглядеть печально, но это место уныния заняла отреченность. Через какие-то годы, когда новых ощущений не нашлось, я сама начала эти поиски. Искала я везде и во всем, но тщетно, пока однажды не встретила ее вновь.
Она всегда была странной и порой пугающей, напоминала непроницаемую шкатулку. Она знала много эмоций, чувств, их сочетаний, но на ее лице вечно оставалась маска безучастия, пропитанная печалью и усталостью. Я не очень-то любила те эмоции, что открывала мне Блэр Джералд-выбирая, кажется, из своих запасов самые коварные-, но тогда от отчаяния я была готова узнать и о ее подарке. Она всегда знала много, но использовала мало, словно все это ее утомляло: чужое непонимание, вечные нужды в объяснениях, многоцветье. Смотря на Блэр, казалось, что в серой комнате ей бы жилось спокойнее всего.
– Ты дорожишь мной? – смотря на меня своими глазами, отражающими все, не пропускающими чего-то из окружающего мира, спросила тогда еще мелкая рыжая девчонка, словно начиная опасную игру.
– Возможно, - я отвечала ей так, потому что не знала значения чувства «привязанность», да и не хотела признавать подобного. Но еще одной причиной подобного – скрещивания рук на груди и такого тона – был тот самый голубоглазый взгляд, повествующий о чем-то
– Тебе важны мое присутствие и редкие встречи? – это было, наверное, самой сложной викториной или тестом в моей жизни. В средней школе в то время я часто гуляла с парнями, но это было забавы ради. В тот момент признаться Блэр в каких-то чувствах, которых не понимала… Джералд видела и знала, когда я вру. И это меня бесило, бесило и восхищало. Я хотела быть такой же, моя мать хотела, чтобы я была такой, как она, но сама рыжая, кажется, просто ненавидела свою жизнь.-Только говори правду, будет жаль, если я сделаю это напрасно.
Я вновь хотела ответить что-то неоднозначное и многогранное, чтобы ввести в заблуждение, но место в котором мы оказались, да и странные подозрения, которых я еще не понимала, заставили задуматься. Ветер обдувал, кажется, со всех сторон, а небо было слишком близко, особенно те белые ватные облака… Я будто почувствовала, что новое ощущение пробивается через ранее закрытую и заколоченную дверь в мою коллекцию эмоций.
– Ну, да, важно. – и эта ненормальная шагнула с крыши. Тогда я почувствовала себя убийцей, человеком, что отнял жизнь человека, вечное сравнение с которым его бесило. Я порой ненавидела Блэр, но и восхищалась ею.
– Что это было в тот раз? – спустя какое-то время я смогла спросить это у нее, вспоминая тот шаг. Все во мне долго было заторможенным и холодным, оказавшись под влиянием нового чувства. Собственное сердце было чужим и незнакомым. Блэр в тот раз шагнула вниз, а я закрыла глаза, видя, как тело разрывается на части после столкновения с асфальтом внизу. Я четко представила перед глазами распластанное и искорёженное тело, а потом услышала тихий смех. Блэр Джералд знала иной конец того прыжка – там был козырек, свалившись куда, она отделалась царапинами на коленях. – Что это было за чувство тогда?
– Это был страх, Вэл. Ты действительно дорожишь мной. – с того момента страх я ненавижу. Ненавижу больше всего, проклиная день, когда мне стало мало эмоций. Но если бы тогда Блэр не показала мне страх, я бы медленно превратилась в Дарлин Джоунс, умирающую вместе со смертью остальных. Тяжело быть человеком, а эмоциональным еще тяжелее.
– Повезло вам ребята, не просто так вас выпустили из клетки. Поняли, наконец, что правильно в этом месте? – совсем недавно, после короткой беседы с Николасом, меня вытащили из клетки, не слушая возражений и угроз Тайлера. Как оказалось, я не была единственной, кто играл роль для черноволосого мужчины в строгом костюме-Джин так же оказался по эту сторону игровой площадки. Теперь нас вели на какие-то работы, где мы могли доказать свою «верность».
– Да, мы поняли, - я улыбалась, улыбалась, видя ненависть и непонимание на лице Джина, которого выпустили ради забавы, чтобы показать, как все тут устроено, видя в нем слабый стержень, который можно подчинить и прогнуть.
– Ну, можете повеселиться, раз Николас вам верит. – толстяк шел впереди нас, порой оглядываясь и противно улыбаясь, показывая свои желтые зубы. Смотреть на него было тяжко, потому что напоминал он своим пузом Нейла, погибшего смехотворно и, похоже, бесполезно.
– Да, конечно. – Джин сверлил меня взглядом, готовый наброситься в любой момент. Он был трусливым и сейчас переживал за то, что кто-либо мог узнать о его родстве с Марко, но все равно пытался казаться важным и стойким, будто павлин без пышного хвоста. Это вызывало у меня и смех, и негодование. Джин Янг ничего не сделал бы мне, даже если бы я действительно стала пешкой Николаса, потому что он не тот, кем хочет быть. Быстрее бы он сам прогнулся под давлением, которого пока было мало. Я же просто продолжу играть роль-раз уж способна на это-, которая поможет хоть чем-то в нашем побеге. А я уверена, что он будет: зная Блэр, она никогда не усидит здесь, особенно в «Зоопарке».