Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Свет в более просторных, чем на «Зоопарке», коридорах был желтым и болезненным, от чего тошнило. Когда после широкой двери, явно ведущей в какое-то важное место – которую мы оставили позади-, меня почти протащили по небольшой лестнице, вталкивая в комнатку, мое сердце и вовсе остыло, прекращая гонять кровь по всему телу. Лицо побледнело, пальцы похолодели, а взгляд стал сухим.
«Просто помни, сегодня или завтра, ты возненавидишь меня», - этот человек стоял передо мной, опершись о панель управления звуками и светом, где было множество кнопок, бегунков, колесиков и отверстия для каких-либо шнуров. Это была комнатка, откуда управляли показом фильмов
– Как настроение, Блэр? – Николас словно оттолкнулся от панели управления звуками, подходя ко мне. Мне хотелось дернуться, когда он положил руку мне на плечо, по-дружески обнимая, но я не могла, мое сердце ведь замерло от страха и настороженности. Только теперь я заметила Тэда Крайтона. – Хочешь увидеть представление, девочкам ведь нравится цирк, как тебе метатели ножей?
Николас, почти впился я мое плечо, сжимая его до боли, заставляя идти вперед, к окну, откуда был виден пока еще темный зал. Когда меня отпустили, попутно угадывая среди огромного количества кнопок нужную, неосознанно я повернулась к Крайтону, словно ища объяснений, подсказки или вовсе защиты. Но лицо его было равнодушно и безжизненно – новая игла воткнулась в сердце, заставляя теперь кровь хоть немного поступать в тело, пускай и непривычным путем. От этого все мои чувства становились более обостренными и сильными, словно кто-то увеличивал болевой порок до максимума, превышая норму.
Я вновь повернулась к стеклу – которое не позволяло сидящим в зале увидеть того, что происходит в небольшой комнатке с проводами и кнопками-, когда луч света блуждал на залу и сидячим местам, словно кого-то выискивая. Остановился он, лишь найдя, видимо, то, что искал – Роб, Раймонд, Бонни, Лили, Барри и остальные, все, кто выжил после падения станции, стояли спиной к одной из стен, настороженно оглядываясь вокруг. Рядом с ними были люди Николаса с оружием, похожие на нацистов, готовящихся к расстрелу.
Когда я вновь вспомнила о Билле, свет полностью исчез, а затем два ярких луча появились на сцене с бархатными портьерами, позволяя всем увидеть Билла и…
– Нет! – руки сковало, ноги отрубили, горло сжало, сердце остановилось. В какой-то момент я дернулась в порыве неосознанных чувств, не зная, чем руководствовалась, когда черноволосый мужчина резко схватил мою руку, выкручивая ее под пугающим углом, дергая назад. Вторая его бледная ладонь, словно собираясь раздавить, опустилась на мою голову, а после меня лбом впечатали в то же самое стекло небольшого окна. Слезы брызнули из глаз. – Остановись!
Красный цвет действительно был кровавым. Деревянные половицы сцены - крепкими. Колесо фортуны, к которому привязывали людей циркачи в своих номерах, оставалось неподвижно. А шаги тварей шаркающими и мучительно быстрыми, словно вирус мутировал. Теперь зала с сидячими местами не было, как и знакомых – теперь там простиралась черная бездна, пропасть. В этот момент для меня существовала лишь сцена, колесо фортуны, и Билл, дергающийся и вырывающийся, привязанный к этому цирковому атрибуту.
– Что ты чувствуешь?-шипение, шарканье, я все это слышу. В какой-то момент время замедляется, и я ощущаю тревожные вдохи знакомых в той черной пропасти, упивающееся моментом ликующее
– Мне страшно. – гнилые зубы впиваются в плечо, забрызгивая кровью болотного цвета жилетку, в нагрудном кармане которой всегда была пачка сигарет. На бортик сцены вскакивает Роб, стремясь спастись, добраться до Билла, но его хватают, лишь позволяя увидеть представление с первого ряда.
Кровавые брызги смешиваются с темными половицами, бархатными шторами, бледной кожей. Билл кричит разрывающим – подобно гнилым пастям мертвецов-криком, а после кашляет кровью, уже не зная, что больнее: паразит, живущий внутри желудка, или ощутимые укусы, вырывающие куски плоти, разрывающие сухожилия.
Кишки вывалились из живота, когда пальца мертвых разорвали кожу и мышцы, будто девственную плеву, оставляя рваные раны. Длинный канат внутренностей вывалился, звонко плюхаясь в лужу крови, принося особую боль в моменты, когда мертвецы наступали на эту толстую веревку, запачканную кровью.
– Он еще чувствует всё это. Посмотри, его глаза открыты,- шептало мое сознание или же Николас. Хотя все это было одинаковым, потому что черноволосый поселился в моей голове, желая найти последнюю частицу безумия, что я скрывала от него.
– Страшно. – в этот момент в лицо Билла впились гнилые зубы, сдирая кожу, обламываясь и застревая в щеке и веке. Живые трупы, что не доходили до седого старика припали к полу, натягивая кишки, пожирая их, а я уже ничего не слышала. Наверное, когда руки Билла прекратили царапать колесо фортуны, обламывая ногти у корня, он умер от шока. Но, кажется, его тело еще долго жевали мертвецы…
«Мы выберемся отсюда, старик. Обязательно выберемся, ты только подожди», - а теперь старая, грязная, разорванная одежда, пустые глаза, безжизненные конечности и кровь. Я поняла, того времени у нас не было никогда. Мертвецы пожирали голову старика, словно нуждаясь в серой жидкости – от лица ничего не осталось, будто мир хотел, чтобы все мы забыли этого человека.
Я видела смерть Билла однажды, когда еще не знала его. С его гибели или же появления всё и началось: бродяга, вышедший на Коламбус-стрит жарким весенним днем, в старой уродливой одежде, разорвавший сухожилия женщины в серой юбке. Я видела смерть Билла, тем бездомным Билл и являлся. Просто тогда я не понимала этого безумного предупреждения, случившегося только через полтора года с начала эпидемии.
Я ничего не помню. Все исчезло, кроме этого: «Если бы я могла, я бы отдала этому человеку всё. Потому что это Билл. Это ведь Билл, и не любить его просто невозможно. Он заменил родителей, указал путь, поддерживал и дарил заботу. Это ведь Билл, о чьей седой бороде не стоит шутить. Это ведь просто мертвый Билл, с которого все началось».
========== 8.3.Милый друг - Воспламенение ==========
Звуки капающей воды, от которых круги расходятся по лужам на полу. Шлёпанье крысиных лап, суетливое и немного пугающее. Привычное покачивание одиноких ламп желтого болезненного цвета из стороны в сторону. Тихий и печальный скрип деревянных досок, по которым будто бродят призраки. Ничего из этого уже не существовало.
Меня пронзило всеми известными миру звуками и дуновениями в одно мгновение, вырывая части воспоминаний, заставляя трястись в углу клетки, спиной до боли вжимаясь в металлические прутья. Я не слышала ничего, кроме собственных стучащих зубов, а широко открытыми безумными глазами с узкими зрачками ничего не видела – темнота поглотила пространство, ввергая меня в пучину.