Мертвый невод Егора Лисицы
Шрифт:
Гирлянды сухой рыбы висели под самой крышей.
– Дымит, верно, отчаянно?
– Известно, зато нечисть отпугивает. А и мышей. – Марина присела к столу. Тонкие смуглые пальцы ловко очищали мелкую рыбку.
Отхлебывая чай, я проглядывал сделанные за день заметки.
– Хочу еще раз на Гадючьем куте осмотреться.
– Это где нашли ее? – Хозяйка с любопытством наблюдала за тем, как я разбирал бумаги. Потянулась за наброском – берег, нос лодки.
Лодочник громыхнул стаканами, встал.
– Вы ее хорошо знали?
– К нам она касательств не имела. Разве только при учете рыбы… Спектаклю
– Вы вот пишете да малюете. – Марина стряхивала крошки со стола, заворачивала рыбу. – Справно вам?
– Вполне.
– Может, свечку надо?
– Спасибо, я взял в лавке свечи и спички. – Я вспомнил, что хотел спросить. – Зачем в комнате зеркало над самой дверью? Высоко, лица не видать.
– Так это ж не для людей. Это для ангела-хранителя, – хозяйка удивилась вопросу. – А Австрияк, как вы, тоже малюет. И Любе, что там надо, все помогал. Он каплюненник, пьяница, – пояснила Марина. – Но добрый. Что попросишь – делает. Ох и страшный только, – она смешливо скривилась, – рожу мыши сгрызли.
– Вы же здешние места хорошо знаете. Как Люба могла на куту оказаться? – спросил я хозяина.
– А! Бис ее разберет. Там сейчас редко ходят. Пока казачья вода [25] была, холодная, море было чистое. А багмут задул, русская вода пошла и уже – багрецовая. Ну, рыбаки сети ставят сторонкой. Рази только с ерика, когда в море идут, так мимо. Да и об эту пору там много змей.
25
Холодная казачья вода от таяния снегов – в марте. После вода теплее – с ней приходят туманы. – Прим. автора.
Лодочник говорил медленно, рассматривал сложенные руки. Помолчав, перевел разговор.
– Вы если провизию хотите брать, так это, зайдите до последней хаты. Там ирьян [26] хорош. Мертвецова жена держит корову и коз.
– Мертвецова – откуда такое прозвище?
– Жинка Петра-мертвеца. Так-то он Красуля. Заснул однажды, добудиться не могли аж с зимы, с Николина дня до Пасхи. Хотели уж схоронить, но ничего, очухался, поднялся, – весело объяснила Марина.
26
Ирьян – откидное молоко, разбавленное водой.
– Пора вам. Вечереет, они по-городскому об это время садятся, – сказал лодочник.
Днем отчаянно, по-весеннему синее небо к вечеру вдруг рассыпалось легким снегом. В сумерках вода в полях отливала ртутью. Луна, опрокинутая в воду, просвечивала синим. По пути к больнице, где квартировал фельдшер Рогинский, мокрая земля разъезжалась под ногами, шел я медленно. Хорошо, что лодочник дал мне свои болотные сапоги, хоть и неохотно. Увидев, как я достаю веломашину, отсоветовал ее брать, прибавив, что не корова, со двора не сведут, а вот завязнуть в грязи выйдет запросто.
Рассовав по карманам прихваченные из Ростова на всякий случай вино и маслины, я шагал, держал в уме вопросы, которые, как бы то ни
И что еще за «дела творятся тут», о которых упомянул фельдшер между делом. Жаль все же, что в сутках двадцать четыре часа. Может, мировая революция и это сумеет изменить, взялись же править календарь? [27]
Личные комнаты фельдшера в больнице – ровно такие же, как в любой провинциальной гостиной. Буфет, лампа, этажерка. Сидя здесь, и забудешь, что кругом степь да вода. Я осмотрелся – цветные переплеты на полке, собрания сочинений. Отдал Анне Рогинской вино и маслины. Она улыбнулась, махнула рукой – «у нас по-простому, без церемоний». Из соседней комнаты через раскрытые двери доносились мужские голоса и стук фишек.
27
В РСФСР переход на григорианский календарь осуществился по декрету Совнаркома РСФСР «О введении в Российской республике западноевропейского календаря» от 6 февраля 1918 года. Россия перешла с юлианского на григорианский календарь.
Сам Аркадий Петрович, в домашней кофте, с аккуратно повязанным пестрым галстуком-бантом, увидев, что я рассматриваю книги, потянулся за томиком, обдав меня густым запахом кельнской воды:
– Вернейшее средство развлечь хандру – книги, журналы. Даже в таком отдалении от центров очагов культуры, – он запнулся, запутавшись в словах, – в общем, даже здесь можно получать подписные издания. А кое-что, представьте, повезло добыть благодаря новой власти: в усадьбе владельца рыбокоптильного завода мебель, понятное дело, растащили и порубили, а библиотека досталась мне.
Пока он говорил, я рассматривал вынутую книгу – Яков Канторович, юридический поверенный, «Средневековые процессы о ведьмах». «Чудесные знамения. Правдивые описания событий необыкновенных», автор – я покрутил книгу – Финцелиус.
– У вас интересная библиотека.
Фельдшер достал другой томик, французского натуралиста, на корешке тусклым золотом год – 1874-й.
– «Летучая мышь есть символ безумия», – прикрыв глаза, процитировал, выделив строчку в книге пальцем. Его жена, возясь у буфета, отвернулась, протирая чистым полотенцем миску.
– Удивительно, как вы точны на цитаты.
– Да, не пожалуюсь. Но ведь тут что делать? Глушь, вот и читаю.
Я полистал страницы, нашел интересное: «важнейшая характеристика змеи – ее хтоническая природа».
– «Змея сочетает в себе мужское и женское, огненную и водную символику, – прочитал я вслух. – Длинные гибкие предметы соответствуют змее: нитка, бусы, волосы».
Придержал строчку пальцем.
– «Двенадцать пар скрытых ног змеи можно увидеть только в Юрьев день; человек, увидевший их, умрет», – процитировал, не заглядывая в книгу, Рогинский.