Мерзость
Шрифт:
Как я уже сказал, у нас есть чем заняться. На второй день, когда груз с яков и мулов распределен по тюкам для носильщиков, а часть ящиков оставлена здесь, в базовом лагере, или отложена для лагерей I, II или III, мы — четверо сахибов и Пасанг — собираемся в «большой палатке Реджи», чтобы выработать окончательную стратегию.
— Датой штурма вершины остается семнадцатое мая, — говорит Дикон, когда мы вчетвером садимся на корточки перед топографическими картами, разложенными на круглом полу палатки Реджи. Над нами шипит подвешенная к потолку
— А на какую дату у вас назначено найти кузена Перси? — спрашивает Реджи.
Дикон постукивает незажженной трубкой по губам — в палатке слишком душно и стоит сильный запах влажной шерсти, чтобы еще и курить.
— Я добавил несколько дней поиска в каждом лагере на нашем пути, леди Бромли.
— Но вашей целью остается покорение Эвереста, — замечает она.
— Да. — Дикон прочищает горло. — Но мы можем остаться после успеха группы восхождения и при необходимости искать останки лорда Персиваля до начала муссона.
Реджи с улыбкой качает головой.
— Мне известно состояние людей, которые здесь поставили рекорды высоты, но не поднялись на вершину. Брюс с сердечными проблемами, а также травматическим шоком и обморожением после поломки кислородного аппарата. Морсхед, Нортон и Сомервелл, настолько ослабевшие, что не смогли спуститься и заскользили к обрыву — Мэллори не смог их подстраховать, и спасли их только запутавшиеся веревки. Носильщики, умершие от эмболии сосудов мозга или после переломов ног. Других пришлось отправить назад из-за обморожений. Нортон, шестьдесят часов кричавший от боли, когда в прошлом году его поразила снежная слепота…
Дикон взмахом руки отметает возражения.
— Никто не говорит, что гора не потребует жертв. Мы все можем погибнуть. Но велика вероятность, что, даже если к семнадцатому мая мы поднимемся на вершину, некоторые или даже все будут в достаточно хорошей форме, чтобы руководить шерпами в поисках Перси. У нас есть преимущества, отсутствовавшие у предыдущих экспедиций.
— Скажите какие, сделайте одолжение, — говорит Реджи.
Я вижу интерес в глазах Жан-Клода и понимаю, что мне тоже не терпится это услышать.
— Во-первых, кислородные аппараты, — начинает перечислять Дикон.
— Две из трех предыдущих британских экспедиций пользовались похожими аппаратами, — возражает Реджи, голос у нее спокойный.
Дикон кивает.
— Совершенно верно, но наши лучше. И баллонов у нас больше. Джордж Финч уверен: проблема в том, что большинство альпинистов, включая меня, пользовались ими слишком мало и начинали слишком поздно. Высотная болезнь начинает отнимать у нас силы даже здесь, в базовом лагере. Вы и я акклиматизировались, но вы сами видите, леди Бромли-Монфор, как влияют даже семнадцать тысяч футов над уровнем моря на некоторых шерпов и… остальных.
Он стреляет глазами в мою сторону и продолжает:
— Выше Северного
— Мы с Пасангом провели две недели на Северном седле и поднимались выше без всякого кислорода, — говорит Реджи.
— И вам все время было плохо? — спрашивает Дикон.
— Да. — Она опускает взгляд.
— Вы хорошо спали… или вообще спали по ночам?
— Нет.
— У вас был аппетит, даже когда еще не закончился запас продуктов?
— Нет.
— Вы заставляли себя ежедневно — после того как пробыли на такой высоте некоторое время — приносить снег и разжигать примус, чтобы сварить суп или просто получить питьевую воду?
— Нет.
— Вы оба были обезвожены, страдали от головной боли и рвоты уже через несколько дней?
— Да. — Реджи вздыхает. — Но ведь это следствие пребывания на Эвересте, не так ли?
Дикон качает головой.
— Следствие того, что на Эвересте начиная с восьми тысяч метров наш организм начинает умирать. Кислород из баллонов — всего лишь несколько литров во время сна — не может остановить это медленное умирание, но способен немного замедлить процесс. Прибавить несколько дней, когда мы в состоянии ясно мыслить и энергично действовать.
— Значит, мы точно будем пользоваться «английским воздухом» после Северного седла, Ри-шар? — спрашивает Жан-Клод.
— Да, а при необходимости и на Северном седле. Я не хочу глупеть, друзья мои — а эта гора всех делает глупее. И часто вызывает галлюцинации. По крайней мере, выше третьего лагеря у подножия ледопада. В двадцать втором я четыре дня поднимался с четвертым человеком в связке… несуществующим человеком. Использование кислорода, даже в небольших дозах, днем и ночью, немного ослабит смертельно опасное оглупление. Надеюсь, в достаточной степени, чтобы дать нам шанс подняться на вершину и найти останки Бромли.
Не думаю, что Реджи удалось полностью убедить его, но разве у нее есть выбор? Она всегда знала, что главная цель Дикона — а также Жан-Клода и моя — состоит в покорении вершины (хотя за последние два дня болезни я стал сомневаться в возможности достижения этой цели). Ей остается лишь верить, что мы постараемся найти Перси по пути туда и обратно — если «обратно» будет.
Утром четвертого дня, когда появились признаки того, что метель начала стихать, мы снова собрались в большой палатке и принялись обсуждать стратегию Дикона.