Мессалина
Шрифт:
Силий со своими многочисленными друзьями отважился явиться во дворец за невестой. Когда она появилась в сопровождении служанок, ее встретили горячими рукоплесканиями. Она и Гай направились к алтарю, расположенному в небольшой постройке в глубине двора, чтобы присутствовать при заклании овцы. Все возрадовались, когда авгур, рассмотрев внутренности жертвы, объявил, что свадьба происходит при наилучших предзнаменованиях.
После того как жених и невеста выразили обоюдное согласие вступить в брак, Тит Прокул, военачальник из мессалининой охраны, подошел к одному из окон зала, выходившему на широкую площадь, где собралась большая толпа. Накануне
«Да здравствует императрица! Да здравствует римский народ!» — прокричал Прокул, когда в окне показались Мессалина рядом с Гаем и двое ее детей.
Толпа устроила императрице бурную овацию, тем более что по ее приказанию из окон дворца на собравшихся полился буквально дождь динариев. Из всех ртов вырывались крики радости и пожелания счастья, каждый повторял ритуальное «Талассий! Талассий!»
В окружении толпы, изумленной, но радостной от предвкушения веселий, свадебная процессия покинула дворец и направилась к дому Силия, где должен был состояться пир.
Хитроумный Мнестер, которому Мессалина посулила золотые горы в случае, если удастся ее предприятие, взял на себя обязанности организатора празднества. Он велел посыпать растения в саду Силия коралловой пудрой, которая под лучами солнца отливала цветом зари, и установить бродильные чаны и виноградные прессы, которые напоминали бы о периоде сбора винограда и приготовлении вина. Столы и ложа были расставлены в аллеях, портиках и залах дома — владение Силия, таким образом, превратилось в огромное пиршественное пространство.
— Вспомни, — сказал Мнестер Мессалине, — твой предок Антоний любил увенчивать себя ветвями виноградной лозы и именоваться Новым Дионисом. Однажды он въехал в Эфес, наряженный Вакхом, сидя на колеснице в окружении хмельных селен и вакханок. Сама Клеопатра любила одеваться вакханкой и веселиться на праздниках в честь Диониса, которые они с Антонием устраивали для своих друзей. Было бы хорошо, если б эта свадьба положила начало такой традиции и ты была бы вакханкой, а Силий — твоим новым Дионисом.
Идея безумно понравилась Мессалине, поручившей комедианту подготовку этих игр.
Полунагие женщины, одетые лишь в шкуры коз, ланей и пантер, встретили новобрачных, потрясая тирсами, распевая оргиастические гимны и пританцовывая. Все возлегли на ложа, и молодые люди, наряженные сатирами, с накладными лошадиными ушами и хвостами, принялись наполнять чаши, черпая вино из виноградных прессов, как если бы уже перебродивший вспененный сок лился прямо из виноградных гроздьев.
Задолго до окончания трапезы все гости были пьяны и охвачены оргиастической лихорадкой почитателей Вакха. Тут появился Мнестер — на бедрах его красовалась шкура пантеры, а на голове — венок из плюща и гроздьев винограда. В таком облике — бога виноградарства, виноделия и мистических экстазов — он сыграл сцены из жизни бога на горе Ниса, среди вакханок, и его любовь с Ариадной, покинутой Тезеем на пустынном берегу. Вдохновленная мимом и обилием выпитого густого вина, Мессалина, с распущенными волосами, с тирсом в руке и в наполовину разорванной тунике, из которой виднелась ее изумительной красоты грудь, в свою очередь, пустилась в пляс, словно вакханка, меж тем как Силий, в венке из плюща и в котурнах, предавался пьянству, слушая хор, звучно поющий сладострастные песни.
Гостей, казалось, охватило настоящее буйство: приплясывая и распевая, они разбрелись по зарослям
В то время как Мессалина с такой беззаботливостью и упоением праздновала свадьбу, Нарцисс, прибыв в Остию ночью, дождался утра и направился в преторий, где разместился император. Преторианцы, знавшие, что отпущенник имеет доступ в императорские покои в любой момент, беспрепятственно пропустили его. Нарцисс догадывался, что Клавдий привез с собой двух любимых рабынь, Кальпурнию и Клеопатру. Зная о той власти, которую обе женщины получили над императором, с трудом выносившим их отсутствие в своей постели, Нарцисс уже некоторое время старался приманить их к себе. И ему это удалось самым действенным способом — деньгами и драгоценностями. Он нашел их, когда они обе нежились в бассейне с душистой водой. Они встретили его смехом и похотливыми намеками, которые обычно забавляли его, но на сей раз он серьезно посмотрел на них и сказал:
— Голубки мои, если вы хотите, чтобы ваша приятная жизнь продолжалась, вам надо действовать проворно.
— Что означают твои загадочные речи? — удивилась Кальпурния.
— Они означают, что еще до конца нынешнего дня Клавдию грозит потерять трон, а может, и расстаться с жизнью, и на вас все это неизбежно отразится.
Услыхав о такой перспективе, рабыни перестали смеяться, поспешили выйти из воды и завернуться в прохладные простыни.
— Объясни подробнее, Нарцисс, — попросила Клеопатра.
— Да будет вам известно, что в это самое время Мессалина выходит замуж за Гая Силия, уже назначенного консулом. Не успеет наступить вечер, как она сделает его императором и, без сомнения, велит убить Клавдия. Что касается вас, то я уже предупреждал, что императрица не выносит, когда кто-то оказывает хоть какое-то влияние на ее мужа. Она видела, что Клавдий вас любит, что не может обходиться без вас. Втайне она вас ненавидит, а потому, будьте уверены, не пощадит. Самое лучшее — если вы будете проданы в один из притонов Субуры, где с вами будет грубо обращаться какая-нибудь сводница и где вы состаритесь в разврате, ну а самое страшное — это то, что вас предадут смерти.
— Клянусь Вакхом! — воскликнула Клеопатра. — Но что мы можем сделать?
— Бежать к Клавдию, известить его о свадьбе Мессалины, затем просить, чтобы он призвал меня для подтверждения фактов. Наши совместные усилия непременно возымеют действие на императора, и я ручаюсь, что уговорю его без промедления принять меры, если он хочет сохранить за собой трон. В этом деле вы сможете лишь укрепить свою власть над ним, ведь у него уже не будет супруги, которая являлась бы противовесом вашему влиянию, и вот тогда я похлопочу, чтобы вам дали свободу.
— Сейчас мы не можем предстать перед императором, — ответила Кальпурния. — Сначала он решал какие-то дела, а потом отправился приносить жертву в храм Августа. Но до полудня он возвратится, мы попросим принять нас и будем действовать так, как ты нам сказал.
Едва Клавдий вернулся, как обе женщины явились к нему. Привыкший видеть их у себя исключительно по ночам, когда его томили желания, он в первое мгновение удивился, однако Кальпурния тотчас же бросилась к его ногам.
— Цезарь! — воскликнула она. — Прости нас за то, что мы вот так пришли к тебе и нарушили твой покой, но я сообщу тебе новость слишком важную, чтобы ты обрушил на нас свой гнев.