Мессалина
Шрифт:
— Как ты смеешь противиться желаниям императрицы? — вскричала Мессалина. — Уйди прочь с моей дороги!
— Приказ цезаря, — бросил Нарцисс преторианцам, — препроводить Мессалину в Лукулловы сады, и пусть она ожидает там решения императора.
Когда охранники, исполняя приказ, уводили Мессалину, несмотря на ее крики, Вибидия двинулась вперед и устремила пронзительный взгляд на отпущенника, сказав:
— Я хочу говорить с Великим понтификом. Отведите меня к нему.
Нарцисс поклонился и рукой указал на повозку, приглашая подойти к ней.
— Возможно ли, что ты, жрица Весты, хранительница
— Я не вправе судить Мессалину, — с достоинством отвечала весталка. — Но я должна предостеречь Великого понтифика от чрезмерной суровости и побудить его следовать правосудию. Пусть он подумает о своем положении властителя и не выносит на люди бесчестье, если уж оно поселилось в его доме.
— Не беспокойся, Вибидия, — отвечал ей Клавдий, высунув голову из повозки, — я люблю Мессалину и отнесусь к ней в высшей степени уважительно и справедливо.
— Остерегайся интриганов, Клавдий, и подумай о своих детях. Не оставляй их без матери. Вновь получив заверения от Клавдия, весталка удалилась. Вителлий и Цецина не открывали рта с того момента, как Нарцисс вручил Клавдию список любовников его жены. Сто десять имен значилось в нем, хотя список был «предварительным и неполным», как сказал отпущенник.
— Чтобы ты своими глазами увидел место, где готовились преступления, которые ты должен осудить, позволь, цезарь, отвезти тебя в дом Силия. Я направил туда преторианцев для охраны.
Клавдий сделал знак согласия. Повозка остановилась в саду Силия. Клавдий тяжело спустился на землю и направился за Нарциссом. Он шел по аллеям, где валялись измятые цветы, разорванные туники, шкуры, в которые были одеты вакханки. В доме виднелись следы пьянства и любовных утех. Дом был пуст, если не считать одного из охранников Силия, мертвецки пьяного. Клавдий велел казнить его на месте, так, чтобы он расстался с жизнью без малейшего сознания того, что происходит. Проходя по передней, Нарцисс обратил внимание Клавдия на статую отца Силия, которую сенат постановил разрушить. Император узнал свою мебель и ту, что стояла в спальне Мессалины во дворце: императрица имела неосторожность перевезти ее к Силию. В душе императора, казалось, поднялась буря гнева, и он, ничего не сказав, быстро пошел прочь.
По совету Нарцисса Клавдий направился в лагерь преторианцев. Наступила ночь, воины собрались при свете факелов и с воодушевлением приветствовали Клавдия. Император взошел на трибуну и рассказал преторианцам о заговоре с целью опрокинуть трон и восстановить республику. В ответ воины принялись бить мечами по щитам, требуя назвать виновных и наказать их.
Стремясь с наибольшей выгодой использовать свое временное командование преторианцами, Нарцисс именем Клавдия приказал доставить в наскоро составленный в лагере суд Силия и тех из приглашенных на свадьбу, кого удалось арестовать. Силий, к которому вернулось все его прежнее достоинство, даже не пытался защищаться, он попросил, чтобы его казнили на месте, как уже казнили двадцать всадников, шесть сенаторов и одного военного трибуна. Все они приняли смерть с истинно римским достоинством.
Процесс уже длился три часа, когда к императору привели Мнестера.
— И ты тоже, Мнестер, среди обвиняемых? — удивился Клавдий. — Я даже видел твое имя в списке любовников императрицы. Однако я полагал, что ты не любишь женщин.
— Это правда, цезарь, я их не люблю.
— И тем не менее ты хвастался перед многими, что был любовником Мессалины.
— Я и вправду хвастался, однако я исполнял волю этой горгоны, которая заставляла меня делать это уж не знаю из какого тщеславия. Если бы я действительно был ее любовником, ну не глупо ли было похваляться этим перед людьми? Взгляни, у меня на груди следы от ударов…
С этими словами он расстегнул верх туники и показал свежие следы от ударов, которые он на самом деле просил своих любовников наносить ему для большего удовольствия.
— Ты сам, Клавдий, велел мне подчиняться императрице, вот почему я был вынужден не выступать. Мессалина позволила мне появиться перед публикой лишь при условии, что я стану хвастаться тем, чего не совершал, просто чтобы унизить меня. Чистая же правда состоит в том, что с ней спали другие — из честолюбия, по необходимости, ради удовольствия тоже. Нередко щедрые подарки или непомерные надежды толкали их на преступление, но, что касается меня, то я слишком хорошо знаю, что первым был бы предан смерти, окажись власть в руках Силия.
Нарцисс, стремящийся создать вокруг Клавдия как можно больше пустоты, почувствовал, что императора тронули слова Мнестера и он готов помиловать его.
— Цезарь, — резко вмешался Нарцисс, — не слушай этого комедианта, когда ты осудил уже стольких знатных людей. Он смеется над тобой. Мне известно, что именно он подготовил эту вакхическую свадьбу и он в самом деле развратничал с Мессалиной. Он над тобой насмехается! Рассмотри эти следы от ударов розгами. Это всего лишь следы от его извращенных игр с распутниками!
Мнестер повернулся к преторианцам и, словно будучи на сцене, воскликнул:
— Если я нравлюсь вам, то помилуйте. Если я обидел вас, я молю о прощении!
Но слова эти были встречены молчанием, и его повели на казнь.
Было уже поздно, когда Клавдий вернулся во дворец, где его ожидала обильная трапеза. Он принялся много пить, точно желая забыть о своих несчастьях, как вдруг появился посыльный, принесший ему дощечку. Лицо Клавдия озарилось, когда он узнал круглый изящный почерк жены.
«Мой обожаемый Клавдий, — писала она, — я никогда не переставала любить тебя. Я здесь, в Лукулловых садах, по приказанию этого отпущенника, который ненавидит меня за то, что я слишком тебе предана. Позволь мне прийти к тебе во дворец — там мое место, возле наших детей. Мне удалось провести Силия, и только потом я узнала, что посредством этого брака он надеялся захватить власть. Я хотела уведомить тебя, чтобы ты предал его смерти. Меня опередили, но ты видишь, астролог был прав: мой муж убит до наступления сентябрьских ид.