Мессир Константин. Дом колдуна
Шрифт:
— А кто моя? — допытывался я.
— Да они все твои…
Я слегка тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Да что ж такое. Почему даже в этом месте так много всего связанного с тобой?
Казалось, уже голова шла кругом — от всего этого мелькания, криков и толкотни. А это зря — ухо здесь все-таки надо держать востро.
Наконец, пройдя еще глубже, мы добрались до рядов, где, помимо лавок со скверной, были еще и ремесленные мастерские. Тут изготавливали на заказ все что угодно — не сомнительные медальончики, как на входе, а что-то
Толкнув дверь, мы вошли в лавку, обещавшую в кратчайшие сроки медальоны и амулеты любой сложности. За прилавком коротал время тощий паренек, то ли подмастерье, то ли сынок хозяина, с серьезнейшим лицом склонившись над горящим экраном смартфона, будто делал там ответственную работу. Глеб с точно таким же умным видом запускал в юности порнушку.
Дверной колокольчики огласил, что мы пришли. Паренек мигом поднял голову и изобразил улыбку, не самую искреннюю, явно сожалея, что его оторвали от чего-то крайне важного на экране. Поздоровавшись, он поинтересовался, что господам угодно.
— Мне нужен амулет принадлежности, — ответил я. — Из серебра самой высокой пробы. Делаете такое?
— Да, конечно, делаем, — закивал он, изображая кого-то очень деловитого. — Можно посмотреть ваш гербовый знак, пожалуйста? Чтобы оценить стоимость…
— А как стоимость зависит от знака?
Вопрос, конечно, не в деньгах — просто стало любопытно. Паренек замямлил что-то невразумительное. Хотя я и так знал ответ. Сложность герба тут ни при чем — все проще: чем больше уважают, а вернее боятся, его владельца, тем дешевле выйдет вещица. Отцу вообще все доставалось почти за бесценок и в кратчайшие сроки. К слову говоря, для него в таких лавках обычно сдвигали все остальные заказы.
Порядком устав от бормотаний продавца, я положил руку с печаткой на прилавок.
— В общем, вот такой знак должен быть на амулете.
Едва взглянув на моих дерущихся собачек, паренек подскочил на месте.
— Ой, извините, мы такое не делаем… — нервно пролепетал он.
— Но вы же только что сказали, что делаете.
— Простите, я ошибся, — он низко склонил голову, будто ожидая, что ему залепят по подзатыльнику. — Работу такого уровня, к сожалению, мы не потянем…
— По-моему, он тебя испугался, — прокомментировал Глеб, когда мы вышли из лавки.
Однако не настолько, чтобы это было полезно. Когда боятся по-настоящему, обостряется все — в том числе профессионализм. Мы прошлись немного по рядам, выбирая лавочку побольше и посолиднее, где подобных сложностей возникнуть не должно. Наконец зашли в одну, в которой за прилавком хлопотал позитивный толстяк средних лет, внушавший больше доверия. После очередной порции вежливого “что господам угодно “, я озвучил, что нам угодно.
— Разумеется, делаем, — расплылся продавец в улыбке, готовый давать рекламу своей мастерской. — Мы тут делаем все. И амулеты, и гербовые кольца. И перстни инкрустируем, чем только
— Отлично, — кивнул я. — Нужен амулет вот с таким гербовым знаком, — и показал ему печатку.
Миг — и лицо толстяка стало растерянно-испуганным.
— П-п-простите… — он аж начал заикаться. — У нас так много заказов, я не рискну взять сейчас еще один…
“Что за бред? — не понял Глеб. — Он же только что распинался, аж язык до плеч свисал…”
— Мы предложим двойную цену, — с нажимом произнес я.
— Извините, — бегая глазами, пробормотал продавец, — к сожалению, ну никак не сможем. Все расп-п-писано на недели вп-п-перед…
Казалось, он сейчас начнется сжиматься под моим взглядом, превращаясь из толстяка в большой шарик — так усердно втягивал голову в плечи.
— А за тройную?
— П-п-простите, — он сглотнул, — список заказов такой, что ну никак. Извините, — и шмыгнул за дверь, ведущую вглубь мастерской, и даже закрылся там на засов.
Чудесный сервис.
Мы вновь вернулись на улицу, в толкотню рядов, где все куда-то спешили, толкались и кричали, как и прежде. Мы здесь были как и все — обычные покупатели. Пока я не начинал показывать твой перстень. Вот только когда он был на тебе, эффект был другой.
— По-моему, нас послали, — озвучил очевидное Глеб. — Довольно вежливо, но послали. Уже дважды, причем. Смотрю, люди тут не хотят разговаривать по-хорошему…
Я невольно хмыкнул.
— Что? — он повернулся ко мне.
— Да так, вспомнил один ценный жизненный урок.
В памяти вдруг всплыла одна из немногочисленных коротких прогулок по городу — отец редко меня этим баловал, — когда мы с ним бродили по Летнему саду, и, вопреки своей обычной мрачности, в тот день он был в отличном настроении. Даже мороженое мне купил.
— Покажи всем фак, — вдруг сказал отец.
— А можно?
Вопрос был вполне логичен. Потому что дед, который забрал меня от него к себе и со всем рвением воспитывал во мне аристократа, твердил совсем другое.
— Смотри, — ухмыльнулся отец.
Следом он вскинул обе руки, загнул все пальцы на обеих, кроме средних, и повернулся, показывая всем вокруг сразу два фака. Гуляющих по саду в тот день было достаточно, и все, кто видел, нервно шарахнулись — будто это были не факи, а оружие.
— Если в любой ситуации, — довольно продолжил отец, — в каждый момент своей жизни ты не в состоянии показать всем, кто к тебя окружает фак, значит, ты недостаточно силен. Надо стремиться к тому, чтобы ты всегда мог это сделать. Вот я могу.
И еще раз показал фак. Парочка, проходившая мимо, чуть ли не в кусты отскочила. Из глубины аллеи вынырнул охранник, но, подумав, все-таки не рискнул подойти.
— А дедушка говорил, — заметил я, — что это неприлично.
— Тут нет твоего деда. Только я, — отрезал отец. — Что, покажешь? Или слабо?