Мессия

Старлинг Борис

"Ишь шпарит как по писаному", – думает Дункан. Слова Энди буквально впечатались мальчишке в сознание.

– Папа, а что это за проволочки такие, бюрократические? – интересуется Сэм, снова превращаясь из попугая в любопытного девятилетнего мальчишку. – И как можно потонуть в проволоке?

– Речь не о проволочках, – Дункан меняет ударение, – а о проволочках. Когда время тянут. То есть бюрократия не со всеми вопросами разбирается так быстро, как бы хотелось.

– А что такое бюрократия?

– Ну... в общем, это система управления. У нас есть правительство, в нем разные департаменты,

которые управляют школами, больницами, ну и так далее. А есть экстренные службы – полиция, пожарные, "скорая помощь". Все это нужно, чтобы поддерживать в стране порядок. Но в данном случае Энди, надо полагать, имеет в виду не бюрократию в целом, а процедуры и правила, касающиеся полиции. Есть много законов, в которых говорится, что можно делать, а чего нельзя. Законы гарантируют, что каждый попавший в беду может получить помощь. Однако и оказываться она должна не как придется, а так, как положено по законам. А поскольку законов много, то тем, кто их исполняет, не всегда удается быстро разобраться, что к чему.

– Вот оно что.

Они снова погружаются в молчание. Впереди, на перекрестке, зажигается зеленый свет, и машины малость сдвигаются вперед. Сэм заговаривает снова:

– А это правда, папа? Насчет жертв?

– Я не знаю. Если кто-то считает, что его обидели, то существуют способы пожаловаться на полицию, и они всем хорошо известны. Мы же, со своей стороны, стараемся обращаться со всеми так, чтобы и повода для жалоб не было.

Наконец им удается выбраться с шоссе на боковые, не так запруженные транспортом улицы, по сторонам которых элитные строения еще не вытеснили множество муниципальных коробок. Десять лет тому назад Сток-Ньюингтон был всего лишь одним из захудалых спальных районов, но теперь упорно облагораживается, следуя за Айлингтоном и Бэйсуотером.

Дункан сворачивает налево, на Эверинг-роуд, где живут Хелен с Энди. Он паркует машину на углу, самом близком к их дому, и смотрит на сына.

– Мы хорошо провели выходные, Сэм.

Мальчик не отвечает – он глядит через правое плечо Дункана.

– Вон мама, – говорит Сэм.

Хелен стоит у парадной двери, сложив руки. Очевидно, сверяется с часами, чтобы убедиться в том, что Дункан не нарушил уговора. Сорок восемь часов, с шести до шести, с пятницы до воскресенья. Ни минуты больше. Хелен и Дункан, когда-то без памяти влюбленные друг в друга, ведут себя как заводские рабочие, работающие посменно. С шести до шести. А потом следует ночь с воскресенья на понедельник, еще более одинокая из-за того, что недавно эту пустоту заполнял Сэм. Дункан рад бы удержать сына при себе подольше, но свято блюдет договор, потому что знает: нарушение повлечет за собой больше проблем, чем оно того стоит.

Сэм выходит из машины и спешит через дорогу, чтобы обнять мать. Родители Сэма ведут себя цивилизованно в его присутствии. Всегда.

Дункан вылезает следом за сыном и поднимает взгляд на дом. Парадная дверь открыта, но Энди не видно.

Хелен выпускает Сэма из объятий и внимательно оглядывает его. На присутствие бывшего мужа она не реагирует никак, даже не здоровается.

– Хорошо провел выходные? – спрашивает она сына.

– Да, спасибо.

– Чем занимался?

– Мы ездили в развлекательный центр, на

Квинс-вэй. Там все есть – и ролики, и боулинг, и видеоигр полным-полно. Было здорово!

Дункан улыбается.

– Ага. В одной игре мы получили главный приз.

Хелен смотрит на Сэма глазами, полными любви и тепла. Но когда переводит взгляд на Дункана, ни того ни другого в них не остается.

– Ладно, Дункан, спасибо, что привез мальчика вовремя. Ты, надо полагать, спешишь?

"А ты, надо полагать, хочешь, чтобы я убрался отсюда, да поскорее", – думает Дункан.

– Вообще-то, Хелен, мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.

Он знает, что она не откажет, особенно в присутствии Сэма. Хелен прекрасно понимает этот маневр и бросает на него взгляд, полный неприкрытой злобы.

– Сэм, мы с папой хотим кое-что прояснить. Хочешь забежать внутрь и взять себе кока-колу или еще что-нибудь? Я мигом, поговорю с папой, и к тебе.

Они воображают, будто щадят его, но Сэм-то прекрасно изучил своих родителей и видит, что назревает ссора. Мальчик отстраняется от Хелен и неловко, смущенно обнимает Дункана за пояс.

– Пока, папа. До встречи.

– Увидимся.

Отец пробегает пятерней по голове сына, и тот, со взъерошенными волосами, взбегает по ступенькам к двери. Он еще не пропал из виду, а Хелен уже шипит:

– Ну, что еще у тебя?

– Что твой Энди внушает нашему Сэму?

– Насчет чего?

Дункан имитирует голос записного разглагольствующего либерала:

– Брутальность полиции возрастает, но большинство пострадавших не жалуются, потому что люди слишком напуганы или считают, что их жалобы все равно потонут в бюрократических проволочках.

– Брутальность полиции?

– Да. Это именно те слова, которые употребил Сэм. Много ты знаешь девятилетних мальчишек, способных выдать такую фразу? Что еще говорит ему Энди?

– Ничего особенного. Просто как-то раз Энди принес домой сборник статей, выпущенный университетом. Сэм спросил, что это, Энди ему показал. И мы обсудили его содержание. Немного поговорили. Вот и все.

– Скажи своему Энди, чтобы он бросил эти свои штучки.

– Дункан, Бога ради, перестань. Энди может делать что хочет.

– Если Энди, на хрен, хочет мою жену...

– Бывшую жену.

– ...То флаг ему в руки. Но он не получит моего сына. Ты поняла?

– Не будь придурком, Дункан. Энди не пытается влезть Сэму в доверие, не корчит из себя суррогатного отца и не настраивает Сэма против тебя. Отношения у них с Сэмом дружеские. Они говорят о многом, и ты, может быть, удивишься, но тебя во главе списка тем, обсуждаемых по вечерам, не замечено.

Дункан грозит пальцем перед лицом Хелен.

– Если я узнаю, что твой долбаный Энди и дальше будет пичкать Сэма подобным дерьмом, он у меня на своей шкуре узнает, что такое эта долбаная "брутальность полиции"!

– Это что, угроза?

– Ты просто скажи ему, вот и все.

Хелен поднимается вверх по ступенькам и хлопает дверью, выставляя барьер между бывшим мужем и своей новой жизнью. Дункан садится в машину и медленно отъезжает, зная, что рвануть в порыве ярости с места – значит дать понять Хелен, что он выведен из себя. Он не доставит ей такого удовольствия.