Мессия
Шрифт:
Он разложен так, чтобы его нашли.
В течение пяти месяцев убийца обходился без контактов и тут вдруг оставил два послания за одну ночь. Даже если у него и впрямь "поехала крыша", это многовато.
Ред оглядывается через плечо. Джез и Кейт стоят у двери.
– Джез, есть футбольная команда с названием "Святые"?
– Святые? Да, в Саутгемптоне. А что?
– Потому что здесь шарф. Посмотри.
Кейт и Джез осторожно подходят.
– Сомневаюсь, чтобы Саймон Баркер был футбольным фанатом, – говорит Кейт. – Такому человеку, как он, увлечение футболом,
– Ну, я не знаю, – возражает Джез. – Быть футбольным болельщиком сейчас очень модно. Парламентарии наперебой стараются показать себя людьми из народа. Правда, не знаю уж по какой причине, чуть ли не все они болеют за "Челси".
– Тогда Саймону прямой резон быть в их числе, – указывает Ред. – Челси – его избирательный округ.
– Ред, люди болеют за те или иные команды по самым разным причинам. Может, его детство прошло в Саутгемптоне. Или его папаша был пламенным фанатом этой команды. Кто знает?
– Хм. Все, конечно, может быть...
Ред снова смотрит на шарф.
Нет, дело тут не в команде. А в самом слове.
Святые. Не футболисты из Саутгемптона.
Святые.
Святой Варфоломей, со своей кожей в руке.
Тогда, в галерее, в глаза ему прежде всего бросилось слово "апостол". А ведь было и еще одно слово, на которое он тогда не обратил внимания.
Святой.
Теперь Ред понял. Последний элемент головоломки встал на свое место. "Поиск решения – та же охота. Это радость дикаря, и мы наделены ею с самого рождения".
Снова сбрасывая покрывало усталости, он резко поворачивается к Кейт и Джезу.
– Этот подонок насмехается над нами. Посмотрите на это. Подумайте, что это значит.
– Святые?
– Именно. Кем были эти апостолы? Они все были святыми.
– Иуда не был, – говорит Кейт. – На самом деле совершенно наоборот.
– Ну, все, кроме него. Это не так уж важно.
– Значит, они все были святыми. Ну и что? – недоумевает Джез.
– Неужели вы не понимаете? Они были апостолами, да, но еще и святыми. И что есть у святых?
Прежде чем кто-то из них успевает заговорить, Ред сам отвечает на собственный вопрос:
– У каждого святого есть праздник, день в календаре в его честь, а также род занятий, один или несколько, которым он покровительствует. Ручаюсь, Серебряный Язык действует по этим направлениям. Бьюсь об заклад, что каждое из убийств соотносится с данными критериями.
Он смотрит на часы.
– В котором часу открываются книжные магазины?
76
В свое время я получил по религиоведению высший балл из возможных. В официальном отзыве экзаменатор отметил исключительно глубокие познания в области христианского вероучения. И позднее, уже в университете, я целые дни просиживал в библиотеке, поглощая книгу за книгой, все на религиозную тематику, о вере и разуме. Преподаватели теологических дисциплин считали меня редкостным занудой, потому что я без конца донимал их вопросами. Конечно, от человека, не желавшего допустить ни малейшей фальши, им была одна морока. Я подвергал сомнению каждое выдвинутое
И после всего этого я на выпускных экзаменах еле-еле вытянул на положительную оценку, и мне заявили, что получение степени бакалавра третьего класса я должен считать большой удачей. На мой вопрос о том, как могло случиться, что человек, всего три года назад заслуживший высшую оценку, скатился так низко, мне сказали, что я не ответил на экзаменационные вопросы. Черт возьми, так оно и было, я не ответил. Потому что вопросы были дерьмовые. Преподаватели хотели, чтобы я следовал их концепциям, использовал их аргументацию и тешил таким образом их эго. Поступи я так, и все бы у меня было в порядке. Это можно считать своего рода академической версией договора Фауста с Мефистофелем. Вы пишете то, что мы считаем правильным, а мы оцениваем ваши ответы по высшему уровню. При этом мы знаем, что вы пишете вовсе не то, что думаете, вы же человек сообразительный, но нам, как это ни глупо с нашей стороны, льстит, когда кто-то рабски пересказывает преподанное нами, словно истину в последней инстанции. В конце концов, такой подход позволял сохранять статус-кво, а заодно и синекуры для наших преподавателей.
И многие пошли на эту сделку. Мыслящие, сведущие люди, мои сверстники, смирились с этим и тем самым продали свои души. Сначала они продали их экзаменационной комиссии, а потом главным образом Сити – юриспруденции или финансам. Не забудьте, это был конец восьмидесятых, когда выпускники выходили из университетских стен с убеждением, что мир предназначен для их безбедного существования. Я пытался спорить, дабы побудить людей думать, но они пребывали слишком глубоко в заднице, чтобы уразуметь истину.
Я снова и снова перечитывал Библию, пытаясь проникнуться сокровенным смыслом. И чем больше я читал ее, тем больше видел Иисуса в себе самом. Правда, об этом нельзя было говорить прилюдно, иначе ко мне быстро прилепили бы ярлык сбрендившего. Не зря ведь сказано, что нет пророка в своем отечестве. В конце концов, Иисуса его современники понимали хуже, чем кого-либо в истории, и обошлись с ним соответственно. Кроме того, я поначалу гнал от себя возникавшие у меня догадки и ощущения, потому что осознать себя Мессией – это вовсе не радость, а огромная, ужасающая ответственность. Но в конечном счете своего предназначения не избежать.
Вы хотите знать, почему я считаю себя Мессией, не так ли? В конце концов, каждый может объявить себя кем угодно. Посмотрите на всех этих шарлатанов, которые устанавливают культы, а потом приказывают своим последователям покончить самоубийством. Но я истинный Мессия. Мне это известно. А откуда, я поведаю вам, когда придет время.
77
Ред раскладывает свои записи по порядку и смотрит через стол.
– Итак, прежде чем я перейду к своим открытиям, Кейт, расскажи, только кратко, отметил ли Лабецкий в отношении этих тел что-то необычное?