Месть человеческая – Том I
Шрифт:
— Разумеется, Вы можете в любой момент выйти. Кровь Греев слишком ценна, выживание Вашей семьи в приоритете. — ровным голосом заметил посланец, — с вероятностью в десять процентов, Комиссия Вами не заинтересуется, тогда утром я покину планету, а Вы отправитесь на работу. В любом случае я Вам не угроза, а покровительство и защита Клана.
— Спасибо, у нас с мужем завтра выходной, а девочки могут один день не пойти в школу. — супруга вмешалась в разговор.
Ей так идёт мягкая хрипотца, после шёпота.
—
Если бы надежды любимой женщины стали материальны – вокруг нас в небеса поднялись бы каменные стены.
— К сожалению, не обойдётся. К Вам гости. — как о чём-то совершенно обычном, не стоящем внимания, объявил Серый.
На парковку въехала неприметная машина, серый фургон. Ничего в нём нет зловещего или грозного. Но я едва сдержался, когда увидел мужчину в белом летнем костюме и шляпе.
— Ох, узкоглазый?! — подсердечно выдохнула Лада.
Слишком хорошо она его помнила в мундире, даже не видя лица, в гражданской одежде, спутать ни с кем не смогла, ни сейчас, ни через двадцать лет.
Толстячок и мужчина с девушкой, составляли его свиту – и только.
Когда Куратор пересекал двор, он шествовал первым, как Великий Грей, на прогулке в своём домене.
Два воина за ним — телохранители, в них чувствовалась скрытая сила и готовность убивать. Я видел профессионалов, и не с кем не спутаю. Сейчас шорты и футболка, при необходимости — скафандр и броня, таким людям всё одинаково привычно.
Начальник медцентра чествовал себя явно не в своей тарелке, его пугали наёмники, ему видно, что некомфортно на чужой планете. Людишки такого типа сильны на своём месте, где за ними сила иерархии, но в одиночку ничтожество. У себя на нью-Тасмании он таскает к себе в постель интернок, девчонки после института в его полной власти, я знаю, сам вращался в этих кругах, насмотрелся на мелочь пузатую. Здесь он понуро плёлся позади всех. Мелкий холуй, сопровождающий Властительного Грея на обходе владений.
Неспешно, осознавая свою силу, поднялись на этаж. Толстячок приложил руку к электронному замку, в квартире раздалась соловьиная трель звонка.
Минутное ожидание у двери.
— Сбежали твои Греи, уже, наверное, на корвете в подпространство нырнули. Одевай броню, дочка! — старший наёмник снял футболку и сунул в руки толстячку.
Куратор повернулся к домофону, и, глядя в зрачок камеры, отправил мне сообщение:
— Жан, не дури. Я знаю, ты это сообщение просмотришь, принято решение о принудительном твоём трудоустройстве. Я тебя уверяю условия хорошие, и срок небольшой. Если вернёшься, обещаю, замнём побег из-под надзора. Отправишься на работу, и через пять лет вольный человек, а там и надзор закончится. Не вернёшься до завтра — семья объявлена будет изменниками, вас найдут и казнят!
Да я его слышу. Ответ — молчание.
— Желаете сдаться? — бесцветный голос. Взгляд из-под очков. — Сдаться всегда можно, сейчас последствия будут минимальные.
— Я… Ну мы… может, и не надо…
Я сжал руку супруги, и она успокоилась и затихла.
Девушка, не стесняясь похотливых глазок толстячка, разделась догола, я на мгновенье залюбовался её фигуркой. Красивая, точёная, от неё исходила хрупкость и сила одновременно.
Подхолуйчик её ел глазами, а она видела перед собой мокрицу.
Когда амазонка спускала трусики, не стала отворачиваться или зажиматься, пряча женский пушок на лобке, лицо её бесстрастно, только глаза наполнены брезгливостью.
Воины-женщины подсознательно чувствуют, когда мужчина слаб духом и помыкает зависимыми женщинами, и презирают таких.
Быдло, дорвавшееся до власти над слабыми, прекрасно понимает границы дозволенного, и он может только держать в охапку одежду наёмников, и разглядывать недоступное тело.
Я, задумавшись, не заметил, как Наёмники активировали живую броню, и достали пистолеты.
Девушка без разворота пнула дверь в районе замка, петель, окончательный удар плечом и дверь падает на пол, девушка распластывается на полу, приготовившись стрелять.
Старик входит внутрь, держа оружие на изготовку.
Никого.
Жаль мне расставаться с этой жизнью, жаль. Мы уже как-то стали привыкать к новому статусу. Но я не могу себя похоронить на Тасмании. Жил бы с один и чёрт с ним — сдался бы, но моя семья должна не бултыхаться в проруби быдла, мы Греи, мы должны занять высокое положение, даже если придётся на какое-то время сменить фамилию.
На меня навалилась тоска.
Я не смог, и больше никогда не смогу стать знаменитым учёным, три года, наполненные трудами, унизительная работа лаборантом, бесчисленные эвтаназии, бессонные ночи, всё прошло прахом, когда мелкий смердюк решил, что мой талант пригодится в его занюханном медцентре…
Меня злоба переполняла, и тоска, по несбывшимся надеждам.
Супруга обняла и прижалась грудями ко мне.
Злоба!
Настолько сильная злоба. Кусаю палец, чтобы не завыть от злобы.
Не буду пугать дочек, они должны расти, думая, что папа — рыцарь на белом коне. Не ведаю страха и сомнений.
— Рекомендую воспользоваться предложением Клана, мы сможем Вас защитить. — голос Серого сух и деловит.
Мы молчим, не в силах сделать последний шаг.
Наёмники пробежались по квартире, развернуться негде, где там бегать, но инструкцию отработали как полагается, проверили детектором взрывчатку и яды, демонстративно на виду у всех, убрали с голов живую броню и пригласили вовнутрь остальных.