Месть до первой крови
Шрифт:
— Так какой вывод? – с азартом продолжил Федин. – Нужно срочно ехать в Санкт-Петербург, запрашивать официально все материалы по Караваеву и смотреть, что там был за пистолет. И если их «Макаров» подойдет к нашим пулям и гильзам… — он просиял. – Кроме того, мне Овцын уже шепнул, что в ванной на квартире Черных нашел четкий отпечаток ладони: убийца смывал кровь и голой рукой цапнулся за краник, а потом, видно, перчатки догадался надеть – в комнате ничего подобного уже нет. И еще, — не унимался он, — по поводу турагентства: в Новосибирск Черных билетов не брала, а вот в Санкт—Петербург – брала! Двадцать седьмого апреля вылетела
Галина поставила чайник на стол, поднялась и демонстративно поцеловала Федина в рыжую шевелюру:
— Золотая головушка! Подчищай свои текущие дела и поедешь в Питер. Чуешь, Юрик, чем пахнет?
— Чую, Галина. Сказал бы я тебе, чем пахнет, да при женщинах таких слов не употребляют. Если к этой твоей истории, Максим, пристегнуть ещё то, что Черных – журналистка, и если вспомнить статью, которую про Караваева написали, то совсем тошно становится. Ну не люблю я, ребята, когда на Питере с Москвой все завязано! — сморщился Ваганов. — Такие дела в принципе никогда не раскрываются – только по башке за них получают… Надо бы дело твое, Галя, на учет в Областной СК ставить – может, возьмутся, убитая все-таки журналистка.
— Бывшая журналистка, — поправила Осколова. — Не возьмутся они, Юр. Хотя завтра у меня пресс-конференция по делу Черных – попробую что-нибудь сделать. А в Петербург ехать все равно придется.
— А я что спорю? Езжайте. Только проблем новых вместо раскрытия постарайтесь не привезти…
Тут Катя, уловив краем глаза какой-то движение в прихожей, откинулась на стуле и вытянула шею.
«Кошка, что ли?» — подумала она.
Но это была не кошка. Худенькая девчонка лет тринадцати-четырнадцати с мелированными, неопределенного цвета волосами, в до невозможности короткой юбке и в сетчатых колготках пыталась прокрасться к входной двери. Очень предусмотрительно она была босяком, а босоножки держала подмышкой. Она уже тянулась к замку, и вполне возможно побег был бы удачным, если бы Катя не ойкнула испуганно, разглядев полутемной прихожей это чудо.
А так, Галина, будто только Катиного предупреждения и ждала: подпрыгнула на месте и с небывалой проворностью оказалась в прихожей, откуда сразу же послышался дерзкий девчачий голос:
— Я на день рождение к Таньке! Почему мне нельзя?
— Потому что я не знаю никакую Таньку.
— Да ты вообще никого из моих подруг не знаешь!
— Не важно, ты на время смотрела? Одиннадцатый час – какой может быть день рождения!
— А всех девчонок отпускают! Маринку вообще никогда не спрашивают, когда вернется!
— Фролову? У нее отец сидит, а мать – алкоголичка!..
— Ой, а ты прям такая золотая – целыми днями со своими уголовниками тусуешься, уже и домой их приводишь…
Тут Юрий Николаевич кашлянул и вдруг начал преувеличенно громко спросил:
— Ладно, какие еще у кого новости по нашему делу?
Всем было неудобно слушать перепалку Галины с дочерью. Максим сконфуженно развел руками, показывая, что больше ему удивлять нечем. Тогда Катя решилась.
— Юрий Николаевич, — заговорила она, — по показаниям соседей Черных, она приехала домой двадцать девятого – с вещами. Видимо как раз вернулась из Санкт-Петербурга. Но в кармане ее куртки найден чек из магазина, который расположен на Суворова. 9. Покупка сделана первого мая. Пока неизвестно, зачем она туда
— Отрабатывайте жильцов дома на знакомство с Черных, — не раздумывая, ответил Ваганов, — если она туда специально поехала, то точно знакома с кем-то из соседей Сухаревой ближе чем требуется.
«Какой он все-таки умный… — с благоговением подумала Катя. – Вот только кто будет отрабатывать каждого жильца двенадцатиэтажного дома?».
И невольно посмотрела на Федина, который, не надеясь уже получить чай, всухомятку грыз подсохший коржик и ни о чем не подозревал:
— А что! Что вы на меня все смотрите? Опять Федин, да! – спохватился он. – Можно, конечно, и отработать, но если Черных несколько недель жила там поблизости, то естественно её кто-нибудь опознает! И не факт, что это сделает тот, ради которого она туда переехала. Тот, кстати, наоборот может намеренно не опознать. Не боитесь, что мы его только спугнем?
— Максим, но ведь можно обставить все, как формальное опознание убитой, — не отступала Катя.
— Диспозиция ясна… — волком глянул на неё Максим и демонстративно встал из-за стола. — Спасибо, Галина Дмитриевна, за хлеб, за соль…
Осколова только что закончила отчитывать дочь:
— Пожалуйста, Максимушка. А ты куда – уже отрабатывать?
— Отрабатывать. Раньше сядешь – раньше выйдешь. Скорей бы уж моя командировка!
Максим, наскоро собравшись, вышел за дверь. Катя ждала, что на этом совещание и кончится, но Галина Дмитриевна, как хозяйка, не торопилась никого выпроваживать. Но и к теме расследования не возвращалась: она уселась за обеденный стол и начала рассматривала свой маникюр – точнее его отсутствие. Видимо, ждала, когда Катя уберется и оставит ее с Вагановым наедине. Ну ладно.
— Юрий Николаевич, вы мне сумочку не подадите? – поинтересовалась она. — За вашей спиной.
Ваганов, конечно, подал. Понимая, что и он, и Галина Дмитриевна невольно на нее смотрят, Астафьева вынула скляночку с герленовской «Самсарой» и аккуратно нанесла каплю дурманяще сладкой жидкости в ямку межу ключицами. А потом чарующе улыбнулась:
— Юрий Николаевич, вы меня домой не отвезете? А то уже темно совсем.
— Ко… конечно, — Ваганов с готовностью поднялся, но Галина его притормозила.
— Юрий Николаевич вас обязательно подвезет, только он мне сначала поможет посуду помыть.
Катерина взглянула на чистые, так и не тронутые чашки и милосердно кивнула:
— Я пока на улице воздухом подышу.
— Это что сейчас было? – Галина с преувеличенной брезгливостью разгоняла рукой ванильный шлейф, оставшийся в кухне после Астафьевой. – И давно ты ее до дому подвозишь?
— Галь, я сам не пойму, что на нее нашло. Вроде нормально сидели, разговаривали…
— Я тебе могу подсказать, что на нее нашло. Вертихвостка! Пошли ее к чертовой бабушке, и дело с концом.
— Не могу, — мученически поморщился Ваганов. Еще раз посмотрел на дверь и заговорил чуть тише: — Я ведь тебе уже рассказывал, что произошло, когда мы того киллера задерживали. В марте. Ее чуть не пристрелили там – из-за меня! Потому что мне лишняя звездочка на погоны нужна была! – отчаянно, а оттого снова громко закончил он. — Не могу я теперь просто взять и послать ее к черту!