Месть фортуны. Фартовая любовь
Шрифт:
— Так-то! А почему у нее есть рыжуха, а у тебя нет? — подливал Лангуст масла в огонь.
— Я ж не сумею у нее отнять!
— Зачем тебе? Ты не одна! Твое дело вякнуть, где эта курва приморилась? Адрес ее трехни! — настаивала Капка.
— Я знаю дом, саму квартиру. Смогу показать! И где она золото держит, знаю! — поняла девчонка.
— Уже понт! — обрадовалась Капка. И решила провернуть первое дело.
Лангуст по глазам Задрыги понял все.
Слушавшая этот разговор ребятня, тоже загорелась нетерпением:
—
— Тогда и нашего хмыря надо ломануть! У него денег — полно! И всякие магнитофоны, приемники! Всю квартиру оглушил. Блядей подманивает! — подал голос Шурик и покраснел за первый мат, сорвавшийся при взрослом.
— А я — соседей тряхну! Бывших! У них все назубок помню! — рассмеялся Данила.
— Заметано! Две недели натаскает вас Сивуч и возникнем в предел. На дело смотаемся! Сорвем навар и сюда возникнем снова! — предложила Задрыга.
Тоська, примерив еще раз цепочку, с радостью согласилась, поверив, что она ну просто создана для дорогих украшений.
Теперь ребят не стоило подгонять. Они вскакивали спозаранок, будили стариков и Задрыгу, чтобы поскорее начать занятия.
Они старались друг перед другом. Воспринимали занятия не игрой, а серьезной подготовкой к предстоящему, к мести за прошлое, за все муки в подземке, за всякую боль и обиду. Ждать больше они не хотели и не могли.
Сивуч занимался с ребятами до обеда. Потом Лангуст — до вечера. До глубокой ночи учила пацанов Капка.
Без отдыха, без скидок на усталость, рост и возраст, слабость, гоняли пацанов без жалости. Те, возвращаясь в дом, падали в постели до утра. А едва кукушка на часах кричала — шесть, мальчишки снова были на ногах.
Задрыга внимательно следила за каждым. Она понимала, что этих ребят она должна беречь, как никого. Потеряй в деле хоть одного, никто из подземки не согласится пойти к ней в малину.
И только удача могла пополнить ее. И Капка решила подготовить кентов основательно.
Целый месяц натаскивали пацанов старики и Капка. Учили драться, валить с ног одним ударом, лишать сознания надолго, вытаскивать из карманов неслышно. Наловчились в секунды, словно ветром, снимать все украшения с головы, шеи, пальцев и запястий, не повредив, не помяв, не сломав ничего.
Даже деньги из-за пазухи могли вытащить неслышно, кошелек иль портмоне, сумочку иль дипломат, спокойно научились отнимать, вырывать, выволакивать.
Прикинуться хромым, слепым, убогим научились быстро. И Капка решила проверить их в деле, в пределе Черной совы.
Шакал, увидев Задрыгу, даже удивился.
— С чего так шустро возникла? Иль не слепила ничего из замухрышек? — спросил дочь.
Та открыла дверь в коридор, позвала пацанов.
— Кайфово! — глянул оценивающе.
Пацаны и впрямь стали иными.
— А где Король? — огляделась Капка.
— В деле, — почувствовала Задрыга неискренность в ответе пахана.
— В притоны давно стал возникать? — сцепила кулаки.
— Это ты сама с ним разборки устраивай! — отмахнулся Шакал. Капку трясло от злобы. Она пыталась погасить ее. Ведь не за тем приехала. Не стоит психовать. Не убудет с нее. Но внутренний голос оказывался сильнее:
— Ненадолго ж его любви хватило! Пусть бы шлялся к шмарам, но не клялся бы в любви! — кормила пацанов, говорила с паханом, а сама ждала возвращения Остапа.
Он не вернулся дотемна. И Задрыга, не дождавшись Короля, пошла со своей малиной в первое дело.
Сначала решили навестить мачеху Тоськи. Девчонка быстро нашла дом, указала квартиру.
— Ты можешь не возникать! Мы сами управимся! Побудь на шухере, — предложила Капка, но Тоська губу закусила:
— Не тебе, мне вламывала! Теперь мой черед настал! Уж я с нее сорву шкуру!
Капка еще час назад говорила с почтальонкой этого дома и узнала, что мачеха Тоськи живет одна. Тоська сама позвонила в дверь. На вопрос бабы из-за двери — назвалась. И, едва та открыла дверь, девчонка оттеснила ее плечом к стене, впустила всю малину и тут же наглухо закрыла двери.
— Тося! Девочка моя! Ты вернулась? С друзьями? Вспомнила меня! Вот спасибо! — лопотала баба. Но девчонка отшвырнула ее руки. Быстро прошла на кухню, в зал, в спальне внезапно остановилась. И, указав вглубь, спросила:
— Это кто такой?
— Мой друг, — ответила баба покраснев.
— Убирайтесь отсюда! — приказала отработанным Капкой тоном. И, вытолкав мужика на лестничную площадку, вновь закрыла дверь.
Растерявшаяся поначалу, мачеха вдруг оправилась от удивления и возмутилась:
— Что ты себе позволяешь, нахалка?
— Заголяйся! — коротко потребовала Тоська.
— Чего?
Тоська мигом скрутила бабу, сорвала с нее халат, пижаму и заткнув ей рот тряпкой, била по-мужски, как бьют фартовые, как учил Сивуч, до смерти, но без синяков.
Тем временем пацаны уже взяли все золото и деньги. Тоська сорвала с бабы все украшения. Задрыга сама проверила всю квартиру. Взяла со стола золотой портсигар, забытый любовником. И велела Тоське кончать разборку. Та сунула мачеху головой в угол, где много ночей простояла на коленях. Убивать не хотела. Пошла к двери. И вдруг почувствовала тяжелый удар в спину. Мачеха швырнула в нее вазу. Тоська вернулась взъяренная.
Но ее опередила Капка. Один удар в висок… Баба осталась на полу, раскинув руки.