Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного

Каплан Роберт Д.

Такая изрезанная граница между сушей и морем, а также тот факт, что Европа защищена от буйства океанских волн, но тем не менее имеет выход к океану, решительно повлияли на «морской» динамизм и мобильность среди европейцев, а также на формирование весьма разнообразных ландшафтов в самой Европе. Последнее обстоятельство, в свою очередь, послужило причиной образования поразительно различных общностей людей, что в конечном счете привело к политике, основанной на военной мощи. Отсюда и множество войн в Европе. Войны между ахейцами, спартанцами, римлянами, иберийцами, финикийцами, скифами и другими варварскими племенами — в древности; конфликты между Францией, Германией и Россией, между Пруссией, Габсбургами и Оттоманской империей — в новое время. И все же, несмотря на все эти различия, коридор, проходящий по равнинным территориям и соединяющий Атлантику с Черным морем, позволял путешественникам на протяжении многих веков относительно удобно пересекать Европу, что способствовало связям между различными ее частями и возникновению более широкого чувства осознания себя европейцами, как это талантливо демонстрирует проза Магриса. [228] Более того, небольшие расстояния внутри самой Европы также выступают объединяющим фактором — от Лиссабона до Варшавы всего 2250 км.

228

Cunliffe B. Europe Between the Oceans: Themes and Variations: 9000 BC — AD 1000. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 2008. Pp. vii, 31, 38, 40, 60, 318, 477.

Таким

образом, география помогла определить, что существует некое понятие, называемое «Европой», географическое выражение либерального гуманизма путем объединения суверенитетов в период после Второй мировой войны. Это стремление к установлению мира, так же как и протест против разрушительных военных конфликтов во все исторические эпохи, является результатом многовекового материального и духовного прогресса. Тем не менее существует «несколько Европ», временами конфликтующих между собой, так как экономическое неравенство, которое мы наблюдаем сегодня в форме кризиса суверенного долга в ряде европейских стран, в действительности уходит корнями в историю и географию.

В годы непосредственно перед падением Берлинской стены и после этого события, как мы уже отмечали в предыдущей главе, интеллигенция с восхищением заговорила о понятии «Центральная Европа» — этакой путеводной звезде мультиэтнической толерантности и исторического либерализма, к которым могут и должны в дальнейшем стремиться соседние Балканы и более отдаленные страны третьего мира. Но на самом деле политическое ядро Европы XXI в. находится несколько к северо-западу от «Центральной Европы». Начинается оно в странах Бенилюкса и далее, извиваясь, тянется на юг вдоль франко-германской границы к отрогам Альп. Именно в тех местах располагаются Европейская комиссия и ее чиновничий аппарат — в Брюсселе, Европейский суд и Европарламент — в Страсбурге, третейский суд — в Гааге и так далее. Кстати, там же находится и город, в котором, собственно, заключалось соглашение об объединении — Маастрихт. На самом деле все эти места расположены поперек линии, которая ведет к югу от Северного моря и которая в свое время представляла «основу и важнейший путь сообщения государства Каролингов в IX в.», [229] отмечает выдающийся специалист по новейшей истории Европы, к сожалению ныне уже покойный Тони Джадт. Тот факт, что многообещающая европейская сверхдержава уже нашей эпохи находится на той территории, которая являлась ядром Европы в Средние века, со столицей Карла Великого — Ахеном [230] (фр. Aix-la-Chapelle), расположенном все еще в самом центре, не является случайным, так как нигде на континенте нет более глубокого и разнообразного взаимодействия суши с морем, чем вдоль этого «позвоночного столба» цивилизаций старого мира. Страны Бенилюкса открыты Мировому океану, пусть даже вход в Ла-Манш и группа островов у берегов Голландии формируют полезный защитный барьер, придавая этим небольшим странам преимущество, несоизмеримое с их размерами. Территория, примыкающая к побережью Северного моря, покрыта густой сетью спокойных и полноводных рек, защищенных от неожиданного вторжения волн моря, и внутренних водных путей, причем все они способствуют торговле и судоходству, а следовательно, и политическому развитию. Почва на северо-западе Европы плодородна, а леса представляют естественную защиту от эрозии. Наконец, холодный климат в регионе от Северного моря до Альп в гораздо большей мере, чем теплый климат к югу от гор, побуждал начиная с бронзового века к экспансии. Так, во времена поздней Античности в Галлии, предгорье Альп, в прибрежных низинах поселились франки, алеманны, фризы, саксы. Тут, в свою очередь, в IX столетии на месте империи Карла Великого были образованы Франкское королевство и Священная Римская империя, состоявшая из Бургундии, Лотарингии, Брабанта, Фрисландии, а также городов-государств Трира и Льежа — впоследствии все они пришли на смену Риму и превратились в отдельные государства, на которые опирается сегодня современный Европейский союз.

229

Judt Т. Europe: The Grand Illusion // The New York Review of Books. — 1996. — July 11.

230

Ахен, или Аахен — город в Германии, расположен в месте, где смыкаются три страны: Германия, Бельгия и Нидерланды.

Конечно, до них был Рим, а до Рима — Древняя Греция. Эти две цивилизации, по словам Мак-Нила, были «прихожей» еще более древней цивилизации, которая началась в Египте и Месопотамии, распространившись оттуда через Крит минойской культуры и Анатолию в северную часть Средиземноморья. Цивилизации, как мы знаем, зарождались в теплых, защищенных околоречных пространствах, таких как долина Нила или долина междуречья Тигра и Евфрата (Месопотамия). Затем они распространялись в зоны с относительно мягким климатом — в Северную Африку, Левант (страны Восточного Средиземноморья), Грецию, на Апеннины, где можно было жить, используя только самые элементарные технологии.

Хотя европейская цивилизация первоначально распространялась по теплому Средиземноморью, но по мере развития новых технологий и роста мобильности она начала продвижение на север, во все более холодные климатические зоны. Так, за несколько десятилетий до нашей эры Римская империя уже простиралась от Карпат на юго-востоке до Атлантического океана на северо-западе — через значительную часть «Центральной Европы» и до земель у Северного моря и Ла-Манша, впервые установив на этих территориях государственный порядок и обеспечив внутреннюю безопасность. По всей этой территории черноземного центра Европы, покрытого лесами, реками, с исключительно плодородными землями, вырастали крупные поселения, называемые Юлием Цезарем oppida, на месте которых и образовались средневековые и современные города. [231]

231

Cunliffe, Europe Between the Oceans, p. 372.

Экспансия Рима привнесла стабильность на земли так называемых варварских племен Северной Европы, а вот распад

Римской империи привел к тому, что постепенно начали формироваться народы и национальные государства, которые знакомы нам сейчас и которые на основе концепции государственного суверенитета положили начало новому порядку в Европе, закрепленному на бумаге по итогам Тридцатилетней войны в Вестфальском мирном договоре 1648 г. Как отмечает американский историк Уильям Хэй: «Давление кочевых племен на степи и европейскую периферию запустило цепную реакцию, что привело к тому, что другие группы, принадлежащие к оседлым культурам, после развала Римской империи оказались в вакууме». [232] То есть ослабление и распад Западной Римской империи наряду с вторжением на запад степных народов оказались ключевыми факторами в возникновении новых народов и государств в центральной и северо-западной частях Европы.

232

Hay, Geopolitics of Europe.

Античность прежде всего определялась географическим местоположением у Средиземного моря, но с ослаблением Рима и утратой им земель в северной части Европы и на Ближнем Востоке настали Средние века. [233] Средиземноморское единство закончилось вторжением арабов в Северную Африку. [234] Уже к XI в. карта Европы приобрела современные очертания. Причем Франция и Польша оказались практически в современных границах. Священная Римская империя представляла собой сегодняшнюю территорию единой Германии, а Богемия, с центром в Праге, предзнаменовала Чешскую Республику. Таким образом, история действительно шагала на север.

233

Brown P. The World of Late Antiquity: AD 150–750. London: Thames and Hudson, 1971. Pp. 11, 13, 20.

234

Pirenne Н. Mohammed and Charlemagne. ACLS Humanities E-Book, 2008.

Средиземноморские общества вопреки политическим инновациям — греческой демократии и римской республике — в основном, как писал французский историк и географ Фернан Бродель, характеризовались «консерватизмом и закостенелостью». Плохая по своим качествам средиземноморская почва благоприятствовала крупному землевладению, ввиду чего, в силу сложившихся обстоятельств, земля начала скапливаться у богатых. Это, в свою очередь, способствовало образованию жесткого общественного строя. В то же время, очищая от лесов земли на севере Европы (земли, без сомнения, более богатые), вырастали более свободные цивилизации, связанные менее регулируемыми властными феодальными отношениями, которые были более способны к выгодному использованию изобретений механизмов и прочим дальнейшим открытиям. [235]

235

Braudel F. The Mediterranean: and the Mediterranean World in the Age of Philip II / Translated by Sian Reynolds. New York: Harper & Row, 1949. P. 75 (в русском переводе: Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II: В 3 ч. Ч. 1: Роль среды / Пер. с фр. М. А. Юсима. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 84).

Насколько детерминистскими ни казались бы соображения Броделя, но они способны пояснить скрытые тенденции европейского прошлого. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов человеческий фактор, сложно переоценить влияние таких личностей, как Ян Гус, Мартин Лютер, Жан Кальвин, на протестантскую Реформацию, а в дальнейшем и на Просвещение, что позволило Европе динамично развиваться и вырасти в ведущую силу в истории современного мира. Тем не менее ничего бы не произошло из вышеназванного без выхода к морю, без больших рек, без лессовых плодородных земель, богатых такими природными ископаемыми, как уголь и железная руда, которые послужили предпосылкой для развития индивидуализма и промышленного роста. Конечно, в Средиземноморье в Средние века существовали великие, эклектичные и блестящие империи, и тут стоит упомянуть прежде всего Королевство Сицилия Рожера I, объединившего владения норманнов в Сицилии и Южной Италии в XII в., как и не следует забывать о том, что Возрождение впервые расцвело во Флоренции позднего Средневековья и что именно там творили Микеланджело и основатель политической науки и светского реализма Макиавелли. Но именно продвижение к более холодной Атлантике, которая открыла мировые морские пути, в конечном счете привело к тому, что центр европейской экономики переместился из Средиземноморья в Западную Европу. И если Португалия и Испания первыми получили выгоду от морской торговли в Атлантике ввиду географического расположения их выдающегося в океан полуострова, то далее, ближе к эпохе Просвещения, ослабленные близостью мусульманской Северной Африки, завоеванной в начале XVI в. турками, это свое преимущество в Атлантике данные страны потеряли. Оно перешло к голландцам, французам и англичанам. Таким образом, так же как франкская «Римская империя» Карла Великого стала преемником Римской империи, так и в Новое время северная Европа становится преемницей Европы южной, причем богатое полезными ископаемыми ядро державы Каролингов добивается успеха в виде Европейского союза во многом благодаря географическому расположению.

В Средние века само Средиземноморье было поделено между франками — на западе — и византийцами — на востоке. Но не только разделение на север и юг характеризует и беспокоит Европу сегодня, но также и разделение на запад и восток и, как мы увидим, на северо-запад и центр. Посмотрите на пути миграции от долины реки Дунай, которые простираются на восток за Среднедунайскую равнину, Балканы, Черное море и дальше по Понтийско-Каспийской (Причерноморской) степи и степям Казахстана в Монголию и Китай. [236] Этот географический факт наряду с тем, что равнины дальше на север открывали доступ к России, стал причиной многочисленных набегов преимущественно славянских и тюркских племен с востока, о чем детально пишет Маккиндер в своей статье «Ось». Как известно, это значительно повлияло на политическую судьбу Европы. Таким образом, как существуют Европа Каролингов и Средиземноморская Европа, точно так же существуют, часто в результате этих набегов с востока, и Византийско-Оттоманская Европа, и Прусская Европа, и Европа Габсбургов. Каждая из них представляет собой обособленный регион в географическом плане, равно как и живет сегодня по несколько отличной модели экономического развития, и эти различия одним только введением единой валюты не стереть.

236

Cunliffe, p. 42–43.