Месть хомяка
Шрифт:
— Да я что, — пожал плечами гном. — Нужен, так нужен. Еще варианты есть?
— Ну… — сказал я
— Э…э…э, — потянул гном.
— М-дя, — наконец резюмировали мы дружно.
В каморке повисла напряженная тишина. Семеныч видимо решил, что в комнате никого нет, ну или ему просто надоело стоять без дела, потому как он шевельнул листьями и вновь принялся чем-то смачно похрустывать, заставив Дорофеича спешно переместится в дальний от него угол дивана.
— Знаешь, Яр, вот точно эта тварь когда-нибудь тебя сожрет.
— Ты про кого? — не понял я.
— Да вот про этого зеленого, — кивнул в сторону цветка завхоз. — Постоянно ведь что-то хрумкает и чувствую на меня засматривается.
— Так ты просто
— Это все Глафира. Стоп. Батон.
— Что Батон?
— Ну он же у тебя на гитаре дрынькает, петь любит и вообще подкованный в этом деле котяра.
— Есть такое, — согласился я, почесывая вдруг страшно зачесавшуюся шею. — Но одного Батона и твоего скрипача нам мало будет. Тут уж впору объявления развешивать, ну или конкурс объявлять типа: «Ало, мы ищем таланты».
— А почему бы и нет?
— Почему бы «нет» что?
— Ну конкурс.
В общем, мы дернули еще по бокальчику чая и обмозговали это дело, затем почесали в затылках, опять наполнили наши «кружки», даже спросили мнения Семеныча (он даже снизошел до ответа, качнув макушкой, видимо в знак одобрения), и наконец сошлись на том, что мысль неплохая (да к тому же единственная).
Отставив бокал в сторону, я поднялся и, выглянув из каморки, крикнул:
— Батон!
Тишина и шелест листьев дуба.
— Батон, я в курсе что ты там, слышал, как ты на гуслях брынькал!
Из ветвей медленно выдвинулась тушка Батона, повиснув вниз головой словно большая упитанная летучая мышь.
— Батон, у нас тут конкурс музыкальный намечается, ты на нужен.
Кот встрепенулся, навострил уши и тут же у него в лапах появилась сперва гитара, затем гусли, которые через секунду поменялись на укулеле, которая в свою очередь уступила место барабану, который и стянул кота вниз на бренную землю. Плюх, сделал Батон, бубамс-крях сделал барабан, приземляясь сверху и «поглощая» немного ошалевшего от коварства гравитации кота. Я впечатал ладонь себе в лоб и, проведя ей до подбородка, посмотрел на покачивающийся инструмент верх которого неожиданно вздулся, с треском лопнул, выпуская из своего нутра злобного лоснящегося чернотой монстра.
— Батон, кончай изображать из себя стриптизёршу и иди сюда.
Кот вздохнул, выбрался из барабана, снял с себя похожие на лифчик остатки мембраны, и вытащив невесть откуда небольшую гармошку, поплелся ко мне, наигрывая на ходу нечто унылое. Пристроившись на диване рядом с потеснившимся Дорофеичем, он растянул меха в последней грустной ноте и вопросительно посмотрел на меня.
— Инструмент можешь отложить, — сказал я, скрещивая руки на груди и подпирая дверной косяк. — На это раз ты нужен мне как рекрутер, продюсер. Ну, или как там это называется. В общем, тебе задание: найти всех тех, кто хоть как-то поет, танцует, да хотя бы читает стихи с выражением и притащить на наш суд. Ученики и учителя исключаются. Задание понятно?
Кот молча спрыгнул на пол, достал откуда-то из-за уха галстук бабочку, нацепил её (не, ну банально выделывается ведь, Акопян недоделанный), вытянулся по стойке смирно, отдал честь и строевым шагом скрылся за дверью.
— И что, получается, что все сейчас зависит от кота? — после примерно минутной паузы поинтересовался Дорофеич.
— Получается, что так, — кивнул я.
— Твою же кису, — только и смог ответить гном.
Глава 4
Несколько неожиданно, но слух о том, что мы собираемся провести конкурс по выявлению талантов, вызвал самый настоящий ажиотаж в академии и к моему кабинету потянулись стайки желающих приобщиться к таинству сцены.
В общем, пришлось мне срочно писать объявления с разъяснениями, что нам нужны артисты музыкальных жанров, певцы и прочее в том духе, ну и совсем немного «юных дам с яблоками» для выступления в перерывах между номерами. Всё…поток жаждущих иссяк. Не, еще забегал шальной тролль с номером «заглатывание гоблина целиком», но мы с Дорофичем, переглянувшись, и дружно представив извлечении одного бедняги из другого, сразу же заявили, что на сегодня прием окончен, совсем, окончательно, бесповоротно, после чего выдворили глотателя и его, с благодарностью смотревшего на нас, напарника.
Так что положение можно сказать было не ахти, хоть сам бери в руки гитару, или баян и начинай на пару с завхозом разучивать веселые куплеты. Не, можно еще Криса попросить спеть, но лучше не надо, он как-то пытался напеть мне балладу из своего мира, так из дома аж тараканы сбежали, причем оставив записку, обвиняющую нас в нарушении конвенции: «О применении звукового оружия повышенной мощности в качестве орудия пыток». Про птиц и говорить не буду. Просто поверьте, утренний хор из заикающихся соловьев слушать еще то удовольствие.
Единственно кто порадовал, так это Скрипач — сразу согласился, причем сходу сыграл нам нечто бодрящее, взобравшись на быстро перевернутое ведро с раствором, которое нес на очередной объект. Раствор, кстати, оказался быстросохнущим, а меня до самого вечера мучили два вопроса: откуда он постоянно достает скрипку и что теперь делать с бетонным пеньком посреди коридора. Хотя, судя по угрюмому виду Дорофеича, последней проблемой можно было и не озадачиваться, ибо ближайшие несколько часов Скрипач проведет явно не со смычком в руках.
Оставив гномов разбираться с неожиданной проблемой, я решил отправиться домой, ибо вечерело, уроки давно закончились, а ночевать в своей каморке как-то не хотелось. Не, диванчик там удобный и я не раз оставался тут на ночь, особо, когда с Эльфирой началась напряженка, но все же в мягкой постельке как-то лучше спиться, да и Глафира обещал к вечеру утку приготовить. Так, мечтая о приятном вечере на веранде с утиной ножкой в одной руке и бокалом пива в другой, я неторопливо брел по коридорам академии.