Месть Ледовой Гончей
Шрифт:
Удивительное место. Здесь не боялись приходов Темного бога. Они словно жили на вершине скалы.
На корабль, пришедший с северного тракта, никто не оборачивался. Наш путь, прошедший по самым диким и безлюдным краям мира, за пару дней до прибытия слился с оживленным трактом, и первое время мы провожали взглядами каждое встреченное нами судно. Потом, конечно, привыкли. Торговые ледоходы ползли по глубоким траншеям в рыбный рай за товаром и выезжали прочь, тяжело груженные и готовые провести не один месяц в пути, чтобы довести деликатес Черных провалов до жителей далекого севера или Берега. Один
И ведь на каждой посудине были такие же люди, как я. Они так же страдали, сомневались, надеялись. Почему так жутко от подобных мыслей? Почему в такие моменты мне казалось, будто ни Темный, ни Светлый бог не могли бы создать нас всех.
Что мы сами такими получились.
– О! Смотри! – заорал вдруг Сабля. – Эй! Ты! Эй! А-ха-ха-ха!
Он указывал куда-то вниз. Пираты тянули шеи, пытаясь разглядеть, над чем смеется товарищ. Потом и сами заулыбались. За нашим кораблем увязался олень. Кто знает, как он оказался рядом. Но теперь он старательно догонял наше судно, смешно перебираясь через глыбы льда вдоль тракта. За ним бежал какой-то мальчик и резал морозный воздух проклятьями.
Слов его никто не слышал, но выглядела погоня действительно забавно.
Сам Руддергтон хотелось бы описать отдельно. Он располагается за высокой грядой, и с первого взгляда хочется назвать его городом-тарелкой шириной, наверное, лиги в три. Гигантский котлован, в центре которого (сером, а совсем не черном) кто-то рассыпал сотни алых ягодок-хижин и расставил множество синих, зеленых, желтых и прочих домиков. С гребня это выглядело невероятно мило и сказочно.
Почему-то здесь любили яркие цвета. И тщательно заботились о том, чтобы крыши и стены всегда были чистыми. Посреди бледной вечности, пожирающей горизонт так легко, как вы выпиваете свой утренний чай, нет ничего лучше сочных красок.
Я влюбился в Руддергтон раз и навсегда. В его храмы (а их тут было несколько, с одной и другой стороны центрального провала), в его трактиры, в его красные дома. В запахи, в звуки. В сотни вьющихся из труб дымков.
«На крыльях удачи» с тарахтением полз по городскому тракту, а я смотрел на людей, не боящихся Темного бога, и даже не чувствовал этого вездесущего рыбного смрада. Стоя на палубе торгового судна, я всерьез подумал о том, что, может быть, мне стоит здесь остаться? Затем покосился на шмыгающего носом Фарри и отбросил предательскую мысль.
Порт, в который прибыл наш корабль, оказался неподалеку от провала и держался особняком от жилых кварталов, прячась от радужного калейдоскопа уютных домиков за снежной стеной. Зато отсюда, из этого гигантского постоялого двора для могучих судов, были видны паутины железных конструкций, стянувших склоны ледяного колодца. На нависающих над пустотой мостках работали люди. Я увидел, как из-под города
– Все, братва. Приехали, – сказал Сабля. Он говорил негромко, но тарахтение нашего ледохода не скрыло слов пирата. – Приехали.
Он натянул капюшон на лицо, поправил сетчатые очки.
О том, что будет дальше, мы заговаривали почти каждый день. Из бесед я давно уже знал, что здесь, в Руддергтоне наши тракты разойдутся. У нас даже появился своеобразный договор. Все мы обещали друг другу остановиться в одной таверне, и если дорога вновь поманит нас за собой – попрощаться с теми, кто остался, предварительно накормив товарищей ужином.
– Неужели приехали, – попытался Сабля еще раз. Никто не поддержал его желания поговорить. Моряки озирались по сторонам, впитывая в себя безопасность и жизнь. Каждый из них был богат. Каждый мог позволить себе немного побыть хозяином льдов.
Я вдруг вспомнил ту служанку из Приюта и почувствовал жар в теле. Жар и смущение. Желание повторить то, чему меня научила девушка с далекого севера, имя которой я уже забыл.
Длинная железная пристань, сияющая десятками направляющих огней, оказалась от нас справа. По ту сторону от нее чуть слышно тарахтели два шаппа, столь непохожие друг на друга, как олень и шаркун. Наш же корабль почти вплотную подошел к массивному пятипалубному экспедиционному гиганту, остановился, отполз чуть назад. Двигатели еще раз взвыли и притихли, тихо постукивая на холостом ходу.
– Приехали… – сказал Сабля, криво улыбнулся. Ему вдруг стало тоскливо. Три Гвоздя хлопнул товарища по плечу.
– В кабак?
– А то!
Так мы покинули «На крыльях ветра» и ступили на очищенный настил. Причалы находились на уровне второй палубы, даже чуть выше, выдаваясь на пару десятков ярдов от длинной пристани. Поэтому гильдейцы сноровисто прокинули дополнительные трапы, чтобы можно было подняться наверх, протянули поручни, закрепив их за специальные столбы на причале. Эти мостки между ледоходом и пристанью шатались на ветру так, что дух захватывало.
Знаете, в Руддергтоне даже на причалах бурлит жизнь. У сходов с кораблей ютятся будки с запотевшими стеклами. В этих тесных укрытиях ждут своего покупателя лоточники, радушно улыбаясь зевакам. Вдоль толстых бортиков высотой в ярд красуются товары – от выделанных шкур до диковинных сувениров. В воздухе витает чудный запах горячих настоек, сгоревшей энгу и конечно же рыбы. После долгих месяцев путешествия, после безлюдного и далекого Приюта, после кошмара «Звездочки» мы попали в мир благоденствия, счастья и радости.
Глупая улыбка не сходила с моего лица все то время, пока мы неспешно шли по пристани к выходу из порта. Светило солнце, мир пестрел разноцветными домами и покрытыми пушистым снегом крышами. Что еще я могу вспомнить о Руддергтоне? Ощущение уютного простора. Не безмолвной хмари без конца и края, когда нельзя различить линию горизонта, и не тесных, занесенных снегом улочек Снежной Шапки.
Здесь ты не чувствуешь себя крупицей в огромном мире. Едва спускаешься с трапа – ты становишься гостем удивительного города, и эти просторы приоткрывают перед тобой какую-то загадку, дарят предвкушение чего-то нового.