Месть Мориарти
Шрифт:
— Если Мориарти взялся мстить, сэр, то можно добавить и еще одно имя. — Таннер с усилием сглотнул, но продолжить не решился.
— Чье? — резко спросил инспектор.
— Ваше, сэр. Вы тоже можете быть в его списке.
В то время как Кроу и Таннер вели этот разговор, Джеймс Мориарти листал страницы своего дневника.
Обложенный подушками, он сидел в постели с книжечкой в кожаном переплете на коленях. У трюмо заканчивала вечерний туалет Сэл Ходжес.
Дойдя до конца книжечки, до тех ее зашифрованных разделов, которые содержали
Он закрыл дневник, поднял голову и криво усмехнулся. Сэл Ходжес уже перешла к корсету.
— Послушай, — окликнул ее Профессор. — Через несколько недель я собираюсь ненадолго в Париж. Ты не очень расстроишься, если я приглашу тебя с собой?
Глава 6
КРАЖА И ИСКУССТВО
Лондон и Париж:
суббота, 28 ноября 1896 — понедельник, 8 марта 1897
Последняя суббота ноября — тяжелый день для владельцев магазинов на Оксфорд-стрит и прилегающих к ней улиц. В этот день им не только приходилось радовать своих покупателей, но и думать об обеспеченности товарами на следующие несколько недель. Так случалось всегда по мере приближения Рождества. «С каждым годом суета начинается все раньше», — говорили они друг другу. Говорили, не жалуясь, но с почтением к большому христианскому празднику. Некоторые делали при этом постные лица и, качая головой, отмечали, что праздник все больше и больше становится поводом для обжорства, пьянства и прочих сумасбродств и излишеств.
Вот и на Орчард-стрит аптекарь Чарльз Бигнол проверял запасы тех приятных мелочей, которые пользуются особенным спросом в предрождественские недели.
Он просматривал заказы — «Противожелчные пилюли Блейда», «Сироп Блю энд Блэк», «Пилюли для печени», «Каскара Саграда», — когда в аптеку за небольшой покупкой, бутылочкой «Говяжьего сока Уайета», вошла некая леди.
Женщина она была привлекательная, к тому же постоянная покупательница, а потому только после ее ухода аптекарь заметил другого клиента, китайца, весьма прилично одетого и похожего скорее на бизнесмена, чем на тех головорезов, которых можно встретить в Вест-Энде.
— У меня мало времени, — сухо оповестил его Бигнол.
— Плидется найти, мистел Биг-Ноль. — Глаза у китайца были холодные и жесткие и походили на стеклышки. — Вы есё снабзаете дзентльмена с Бейкел-стлит?
— Вам прекрасно это известно. Да, снабжаю. И его, и других, кого вы направляете.
— Холосо, мистел Биг-Ноль. Вам за это заплатят. Мы осень вами довольны. Платите вовлемя и делайте деньги на длугих опеласиях.
— Ко мне сейчас придут. Пожалуйста, говорите, что вам нужно.
— Только пледупледить. Стобы вы были готовы.
— Да?
— Одназды. — Китаец помолчал, подбирая слова. — Одназды. Мозет быть, сколо, мозет быть, селез несколько недель или месясев. Мы дадим вам инстлуксии.
— Да?
— Вы долзны плеклатить
Под левым глазом у Бигнола задергалась жилка.
— Но это же его лекарство. Он может серьезно заболеть, если…
— Если не будет лекалства, он наснет нелвнисать. Злиться. Потеть. Деплессия. И тогда он согласится сделать то, о сем мы его поплосим в обмен на лекалство.
Бигнол нахмурился.
— Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль. Вам холосо заплатят. Делайте, как сказут, а инасе… инасе… — Пользуясь в качестве выразительного средства одной лишь мимикой, китаец убедительно продемонстрировал, что ждет аптекаря в случае отказа. Окончательное решение всех земных проблем выглядело в его представлении очень неприятной процедурой. — Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль, — повторил он. — Такое делалось и ланьсе. Он осень, осень умный дзентльмен, но у каздого селовека есть сена. Его сена — белый полосок. Так сто, когда полусите инстлуксии, делайте, как вам сказали.
Бигнол согласно кивнул, и в этом жесте, неохотном, но неизбежном, приняло участие все его тело.
Мориарти сделал еще один ход в смертельной игре.
Из Бермондси на Альберт-сквер Эмбера привезли ночью. Той же ночью туда доставили Боба Шишку, пострадавшая рука которого еще висела на повязке.
Оба задержались там на тридцать шесть часов, проведя большую часть времени в кабинете Мориарти, после чего отбыли на континент, к озеру Анси. Отсылая Эммера и Боба, Профессор одним камнем убивал двух птиц: избавлялся от людей, присутствие которых в Лондоне было сейчас нежелательным, и использовал их в игре с далеко идущими целями. С этого времени Ирэн Адлер будет под постоянным наблюдением, каждый ее шаг будет записываться, а результаты наблюдения будут каждые три-четыре дня отправляться Мориарти.
Появилась в доме, к вящему неудовольствию Сэл Ходжес, и новая жилица, итальянка Карлотта, которая все чаще и чаще занимала место Сэл в постели Профессора. Мало того, Сэл еще и получила задание: обучить «латинскую тигрицу» — как называл девушку Мориарти — этикету, манерам и моде.
Что касается другого дела, то все старания отыскать в жизни инспектора Кроу что-то предосудительное закончились полным провалом. Полицейский был безгрешен и за все годы службы не запятнал себя ни взяткой, ни малейшим отступлением от закона.
Полли Пирсон все еще печалилась по Гарри Алену, а Бриджет Спир прибавляла в объеме. Сам же Спир с утра до позднего вечера занимался делами возрождающейся криминальной империи и ежедневно отчитывался перед Профессором, который, с присущим ему безошибочным чутьем, наставлял своего начальника штаба. Шлайфштайн и его шайка по-прежнему томились в Бермондси, хотя и в условиях относительного комфорта, но в полной изоляции от внешнего мира. В свободные часы Мориарти репетировал трюки, позаимствованные из книги профессора Хоффмана «Современная магия», и каждый вечер уделял по меньшей мере один час подготовке и совершенствованию нового образа, перевоплотиться в который ему предстояло лишь через несколько месяцев.